том спасибо.
Оставалось одно: безропотно принять новые условия и запомнить, что отныне он для нее совсем чужой.
Из комнаты вышла Милли.
— Как она? — одновременно спросили мужчины.
— Снова в постели, но уже спросила сиделку, когда отменят постоянное наблюдение.
— Хелена никогда не терпела контроля над собой, — заметил Фиц. — А что с памятью?
— Обо всем нас расспрашивала, да и сейчас продолжает пытать Венецию. Не помнит ровным счетом ничего: ни что занималась изданием книг, ни учебу в университете. Понятия не имеет о двух первых браках Венеции. Мы подробно рассказали о важнейших событиях и нашей, и ее жизни.
— А как насчет Эндрю Мартина? — уточил Фиц, избавив Дэвида от болезненного вопроса.
— О нем не прозвучало ни слова; было бы крайне странно, если бы бедняжка вспомнила эту страницу своей биографии.
Гастингс хотел выяснить, интересовалась ли Хелена его персоной, но так и не смог преодолеть страх.
На лестнице послышались шаги. Приехала мисс Редмейн.
— Лорд Фицхью, леди Фицхью, лорд Гастингс, — деловито приветствовала она.
— Спасибо за то, что не заставили себя ждать, — поклонился Дэвид.
— Не желаете ли что-нибудь сообщить о состоянии леди Гастингс?
Виконту еще предстояло привыкнуть к тому, что Хелену называют «леди Гастингс», и сейчас он не сразу собрался с мыслями.
— Через несколько минут после пробуждения ее вырвало.
Мисс Редмейн что-то быстро черкнула в блокноте.
— Это нормально и не должно вызывать беспокойства.
— А еще она потеряла память.
Мисс Редмейн вскинула брови:
— Хотите сказать, не помнит о случившемся? Это тоже в порядке вещей.
Дэвид покачал головой.
— Боюсь, потеря памяти несколько глубже и обширнее. Например, леди Гастингс не может вспомнить, что знакома с леди Фицхью или со мной — при том, что знает нас много лет.
Мисс Редмейн задумалась.
— Хм. Должна сказать, что данный случай амнезии острее тех, что встречаются обычно.
Амнезия. Диагноз прозвучал безжалостно.
— Когда можно ожидать восстановления памяти?
— Насколько мне известно, об определенных сроках говорить невозможно. Состояние может улучшиться как к концу сегодняшнего дня, так и к концу месяца. Или к концу года. — Мисс Редмейн деликатно помолчала. — Хотя не исключено, что процесс окажется необратимым.
— Что? — пораженно воскликнул Фиц. — Но это же невероятно! Речь идет о годах жизни! Разве могут они раствориться в воздухе?
Доктор заговорила мягким, почти извиняющимся тоном:
— К сожалению, подобное нередко случалось и случается, и медикам еще предстоит изучить механизм серьезного нарушения. А о лечении данного патологического состояния речь пока вообще не идет. — Она посмотрела на Милли. — Леди Фицхью, не проводите ли меня к больной?
Фиц в отчаянии запустил пальцы в волосы.
— Не могу представить, что память ее покинула навсегда. Нам с Венецией еще повезло — оба сохранились хотя бы в детском представлении, но ты и Милли…
— Милли особенно жалко. Они ведь были близкими подругами.
— Да, но ты…
Гастингс в безысходности пожал плечами. Что здесь скажешь? Особого взаимопонимания между ним и Хеленой, конечно, не существовало, но стать ей совсем чужим?
— Приляг отдохни, Дэвид, — посоветовал Фиц. — Ты спал меньше всех нас.
— Все равно не усну. — Гастингс чувствовал себя так, будто выпил несколько галлонов крепчайшего кофе. — Подожду здесь, вместе с тобой.
Что значит несколько минут ожидания после трех дней?
И долгих лет.
Мисс Редмейн оказалась хорошенькой, элегантно одетой, чрезвычайно компетентной и уверенной в собственном профессионализме особой примерно одного с Хеленой возраста.
— Леди Гастингс, ваши брат и супруг рассказали, что вы страдаете серьезным расстройством памяти.
Хелена не сразу поняла, что обращение «леди Гастингс» относится к ней. Значит, ее муж — лорд Гастингс. Муж. Одно лишь звучание этого слова сковывало дыхание. Разве можно быть женой того, о ком ровным счетом ничего не знаешь?
— Когда я очнулась, — начала она, пытаясь говорить внятно и убедительно, — то увидела в комнате несколько человек, однако узнала лишь двоих — брата и сестру.
— А из тех, кого не узнали, с кем знакомы дольше всего?
— По словам близких, с лордом Гастингсом. — Она так и не смогла назвать его своим мужем.
Мисс Редмейн повернулась к Венеции.
— Не могли бы вы, ваша светлость, напомнить, когда они познакомились?
— Летом, вскоре после того, как леди Гастингс исполнилось четырнадцать лет. Лорд Гастингс приехал в гости в Хэмптон-Хаус, наше поместье в…
— В Оксфордшире, — подсказала Хелена, радуясь, что кое-какие подробности все-таки помнит.
— А каково ваше последнее воспоминание? — продолжала расспрашивать мисс Редмейн.
— Рождество после смерти мамы.
Хелена обожала мать и тяжело переживала утрату. Венеция и Фиц изо всех сил стремились вырвать сестру из депрессии и упорно рассказывали анекдот за анекдотом, пытаясь вызвать хотя бы слабую улыбку.
— А уже через несколько месяцев ты познакомилась с лордом Гастингсом, — подсказала Венеция. — Как жаль: не дотянула совсем немного.
Хелене очень хотелось его вспомнить. Исчезнувшие тринадцать лет жизни тоже не мешало бы восстановить как можно скорее, но в первую очередь, конечно, необходимо вернуть образ мужа. Невыносимо оставаться женой незнакомого человека.
— Прошу вас, скажите, что провалы в памяти — это не навсегда.
— Не могу ничего обещать, — покачала головой мисс Редмейн. — Амнезия — состояние необычное и малоисследованное. Как правило, возникает в результате более серьезных травм, чем ваша.
Она что-то записала в блокнот.
— Если не ошибаюсь, в колледже Леди Маргарет вы изучали классическую литературу?
Хелена кивнула, все еще пораженная тем обстоятельством, что, оказывается, училась в университете. Не то чтобы экстравагантный факт биографии ей не нравился, но как же на подобную вольность согласился полковник Клементс, их опекун? Логично предположить, что для отважного шага ей потребовалось не только достичь совершеннолетия, но и получить приличное наследство со стороны.
— А до этого вы интересовались древними языками?
— Помню, Хелена любила читать учебники Фица, — ответила за сестру Венеция. — Но это было позже, лет в шестнадцать.
— Qui caput tuum valet?[1] — спросила мисс Редмейн по- латыни.
— Non praecipue iuncunde. Quasi equocalcitrata sum, ita aliquis dicat[2] , — без труда ответила Хелена.
Мисс Редмейн кивнула.
