всего три месяца.
— А сколько ей сейчас?
— Через пару месяцев исполнится шесть лет.
Во взгляде мелькнуло подозрение.
— А сколько мы женаты?
— Совсем недолго. Поженились только в этом сезоне.
Хелена вздохнула и заметно успокоилась.
— Честно говоря, я встревожилась, что вы прижили ребенка на стороне уже во время нашего брака.
— Никогда не смог бы поступить так легкомысленно и безответственно, а уж тем более ни за что не стал бы рисковать священными узами.
И все же Дэвид понимал, что, не оставив любимой иного выбора, кроме как стать его женой, он действовал без тени почтения к вековым традициям.
Нынешняя Хелена понятия не имела о его прежней глупости и думала только о настоящем.
— Девочка сейчас в вашем… в нашем доме?
При звуке слова «наш» сердце дрогнуло.
— Да, она постоянно живет в Истон-Грейндж — нашем поместье в графстве Кент.
Некоторое время Хелена молча сверлила его взглядом, а потом наконец строго спросила:
— Вам не кажется, что недостойно воспитывать незаконнорожденного ребенка под одной крышей с будущими наследниками?
Открытое осуждение задело за живое, однако Дэвид твердо выдержал взгляд.
— Кажется. Но я — отец и считаю необходимым воспитывать дочку лично, а не сводить свою роль в ее жизни к материальному обеспечению.
— А я решительно возражаю и требую убрать ее из своего дома.
Подобного поворота Гастингс никак не ожидал: еще несколько дней назад Хелена была готова принять малышку. Неужели потеря памяти оказала роковое воздействие на характер? И что следует сказать в этот сложный момент, чтобы не разрушить едва наметившуюся хрупкую связь?
— Понимаю ваши возражения, — произнес он. — Однако не готов расстаться с собственным ребенком лишь потому, что этого требует жена.
На лице Хелены застыла холодная, непроницаемая маска. Дэвид едва не задохнулся. Если не удастся договориться… если она проявит прежнее упрямство…
Зеленые глаза внезапно потеплели.
— Хорошо. Ребенок действительно ни в чем не виноват.
Дэвид не понимал, что происходит.
— Но ведь вы только что…
— Я проверяла реакцию. — Она улыбнулась почти смущенно. — Потому что совсем вас не знаю и в то же время должна с вами жить, должна быть вашей женой. Захотелось немедленно выяснить важнейшие черты характера. Простите за нетерпение.
Гастингс вздохнул с облегчением.
— Значит, я прошел испытание?
— Вполне. Причем с блеском.
За всю жизнь Хелена впервые отозвалась о нем положительно.
Кажется, впереди открывался новый мир.
Чтобы скрыть нахлынувшие чувства, Гастингс отвернулся, и Хелена восхищенно замерла: профиль оказался безупречным. Настолько совершенным, что вдруг подумалось: камея, должно быть, была изобретена специально для того, чтобы когда-нибудь воплотить его черты.
— Хотела бы при первой же возможности встретиться с Беатрис, — произнесла она, чтобы не глазеть в безмолвном оцепенении.
Виконт одобрительно кивнул.
— Как только поправитесь настолько, что сможете выдержать путешествие, сразу поедем в Истон- Грейндж. Спасибо за интерес и благожелательность.
— Не стоит благодарить. В конце концов, я довожусь вашей дочке мачехой.
Гастингс тепло, обаятельно улыбнулся.
— В таком случае надеюсь, не будете возражать, если я сегодня уеду, чтобы ее проведать?
Известие удивило.
— Уедете в Кент? У малышки день рождения?
— Нет, но я обещал приехать в среду, а сегодня уже пятница.
— А почему бы не привезти девочку в Лондон?
— Ешьте, — напомнил Дэвид. — К сожалению, Беатрис не покидает Истон-Грейндж.
Хелена поднесла ко рту ложку.
— Почему?
— Не хочет. — Он едва слышно вздохнул. — И при этом она не из тех детей, которых ничего не стоит подкупить игрушками или сладостями.
— И даже встречей с мачехой, которая ее воспитывает?
— Вас она пока не знает. Знакомство должно было состояться в тот самый день, когда случилось несчастье.
— Понятно. — Хелена полагала, что было бы разумно уехать из Лондона только в конце светского сезона, однако надолго откладывать встречу не хотелось. Надо было увидеться с девочкой сразу после помолвки, тем более что, судя по всему, Беатрис с трудом привыкала к переменам.
— Хотите уехать прямо сейчас?
— Нет. Очень жаль с вами расставаться. Наверное, придется попросить Фица силой вытащить меня из комнаты. Думаю, с помощью Лексингтона и нескольких слуг ему удастся засунуть меня в экипаж и отправить на вокзал.
Когда этот человек признался в любви с первого взгляда, Хелена прореагировала достаточно сдержанно. Чувство противоречия не позволило поддаться чарам: это было бы слишком просто, слишком банально. Идти проторенной тропинкой не хотелось.
Но в этот раз изобразить холодность оказалось сложнее, а потому Хелена опустила глаза и молча, сосредоточенно доела кашу.
Дневная сиделка, сестра Гарднер, появилась вместе с горничной, которая пришла, чтобы забрать подносы.
— Милорд, мисс Редмейн просила напомнить, чтобы после завтрака вы не утруждали миледи разговорами. Но если желаете, можете посидеть рядом и почитать вслух. Важно, чтобы миледи закрыла глаза и отдохнула.
— Но ведь сейчас еще утро, — запротестовала Хелена. — К тому же я спала целых три дня. Разве этого не достаточно?
— Приказ доктора, — коротко напомнила сиделка.
Гастингс встал и подошел к небольшой, плотно заставленной книжной полке.
— Можете не беспокоиться. Я не очень люблю, когда мне читают. Всегда кажется, что слишком медленно.
— В таком случае представьте, что это лечебная процедура. Считается, что мой голос способен выманить из леса единорога.
Брови сами поползли вверх, однако Хелена вовремя вспомнила о боли и сдержалась.
— В излишней скромности вас, должно быть, еще никто не обвинял, не так ли?
— Когда-то вы сказали, что во мне столько горячего воздуха, что хватит на целую армаду дирижаблей. А когда я возразил, что мой голос нередко сравнивают с ангельским хором, заявили, что ангелы, должно быть, поют не ртом, а… хм… другим отверстием.
Хелена почувствовала, как натянулись швы, и только тогда поняла, что улыбается. Да, было больно, но она все равно не остановилась: радость оказалась слишком удивительной, чтобы добровольно от нее отказаться.
