рынке. Люди напирали на нее сзади, толкали сбоку и, кажется, не замечали, что ей надо пройти. Они смеялись, разговаривали, окликали друг друга, перекрикивая шум. Воздух вокруг нее все сгущался от приторных духов и разогретых тел. Она почувствовала, как дыхание участилось, а желудок свело. Она оглянулась в ту сторону, откуда пришла, раздумывая, не сможет ли вернуться на свое место, где у нее было по крайней мере несколько дюймов пространства, но та дорожка, которую она проложила, уже была поглощена толпой. И стул ее, без сомнения, уже занял кто-то другой.
Уиннифред снова стала проталкиваться вперед, в шуме, запахах и плотной людской стене.
Она никогда не видела такую толпу. У нее возникло чувство, что ее вот-вот затопчут.
Паника змейками стала расползаться по коже и прокралась в легкие.
Ей срочно надо вырваться отсюда. Ей нечем дышать. Она ничего не видит. Она пыталась удерживать взгляд на верху двери на террасу, но комната все время двигалась, и было так много людей — кто-то заступал спереди, кто-то отталкивал ее с дороги. Ей хотелось закричать на них, но не хватало воздуха.
«Выпустите! Выпустите же меня отсюда!»
Комната с ее обитателями покачнулась, поплыла и закружилась.
Чья-то большая рука схватила ее за локоть.
— Медленные вдохи, милая. Вы уже почти пришли.
Гидеон. Ей хотелось засмеяться, заплакать, кинуться ему на шею и как следует врезать по носу.
Медленные вдохи? Он рехнулся?
— Дышите ртом.
Она послушалась, и душные запахи комнаты отступили.
Она слепо последовала за ним по пути, прокладываемому им в толпе, радуясь его твердой хватке на своей руке. Желудок больше не грозил взбунтоваться, но головокружительная паника осталась. Слишком уж много здесь людей. На всех не хватает воздуха.
— Почти пришли, — снова проговорил Гидеон.
Он прошел не через двери на террасу, а в маленькую комнатку рядом с бальным залом, где толклись слуги. Он тут же стал раздавать им приказы:
— Приведите мисс Айлстоун, принесите бренди и чашку чая.
Он открыл еще одну дверь и затащил Уиннифред в гостиную.
— Теперь все в порядке. Здесь никого нет.
Он подвел ее к стулу и усадил. Но Уиннифред все никак не могла перевести дух. Она слышала, как хватает ртом воздух.
— Не могу дышать.
— Можете.
Гидеон опустился перед ней на колени и взял за руку. И приложил ладонью к груди, где она почувствовала биение его сердца, ровное и сильное.
— Ну вот, чувствуете? Подстройте свое дыхание под мое, Уиннифред. Глубокий вдох… теперь выдох. Вот и умница. Еще разок… вот так…
Он удерживал ее руку и бормотал что-то успокаивающее. И Уиннифред постепенно почувствовала, как паника отступает, а воздух возвращается в легкие.
— Лучше? — в конце концов спросил Гидеон.
Она отрывисто кивнула головой и дала своей руке выскользнуть из-под его ладони.
— Не знаю, что случилось. Я просто хотела добраться до террасы, а потом вдруг мне сделалось нехорошо. — Уиннифред тихо, прерывисто рассмеялась. — Быть может, у меня просто хрупкое сложение.
— Или, возможно, — угрюмо пробормотал Гидеон, поднимаясь с пола, — моя тетя назвала слишком много народу.
— Я еще никогда не видела столько, — призналась она, — никогда не была в такой тесноте.
— Даже закаленному представителю света такая толпа может показаться огромной.
Он бросил короткий взгляд на служанку, которая принесла чай и бренди. Та поставила поднос на столик и тихо выскользнула из комнаты.
Гидеон взял бренди и протянул его Уиннифред.
— Вначале это.
— Я никогда не пробовала крепких напитков. — Она сделала неуверенный глоток и поморщилась. — Ой, вкус, как… как будто им очень хорошо можно отмыть пол.
Гидеон постучал пальцем по дну стакана.
— Пейте.
Она сморщила носик и подчинилась. Жидкость обожгла горло.
— Брр. Ну и гадость. — Уиннифред нахмурилась, глядя на остатки бренди в стакане, когда жжение обратилось в приятное тепло. — Хотя, впрочем, не такая уж и гадость. Я должна допить?
Гидеон усмехнулся и забрал у нее стакан.
— Пока хватит. Теперь чай.
Уиннифред взяла чай, и до нее вдруг дошло, как уютно и покойно ей с ним и что они ведут себя как прежде. Она не знала, что больнее: тоскливое желание продолжать так же или мысль, что Гидеон на это способен.
Это не должно было быть для него так чертовски легко. Никому не должно быть легко делать больно человеку, которого любишь.
Она хотела сказать ему это, но приход заметно взволнованной Лилли вынудил ее придержать свой гнев.
— Фредди! Фредди, что стряслось? Боже милостивый, ты белая как мел. — Она повернулась к Гидеону. — Что вы с ней сделали?
Уиннифред поднялась и встала между ними. Если кто из них и выскажет Гидеону все, что о нем думает, — это будет она.
— Лилли, остановись. Я… мне на минуту стало нехорошо в толпе, вот и все. Он просто помог мне.
— О!.. — Глаза Лилли метнулись от Гидеона к ней, потом обратно. Наконец, фыркнув, она сказала: — Что ж. Прошу прощения.
Если Гидеон и оскорбился ее совсем неубедительным выражением сожаления, то виду не подал.
— Ваша забота о мисс Блайт достойна восхищения, — вежливо отозвался он. — Оставляю ее на вашем превосходном попечении.
Мисс Блайт…
Его голос эхом звучал у Фредди в голове, а сердце в груди сжималось. Время от времени он стал называть ее так, словно медленно отдалял их друг от друга.
Глядя ему вслед, ей хотелось окликнуть его. Хотя бы только для того, чтобы послать к чертям.
Лилли шагнула в ее поле зрения, желанное отвлечение.
— Расскажи мне, что произошло.
— Да ничего особенного. — Она помотала головой. — Я пыталась пробраться к террасе, чтоб глотнуть свежего воздуха, и застряла в толпе.
— И? — подсказала Лилли.
— И мне стало душно. И кажется, слегка закружилась голова. Наверное, я немного запаниковала.
Или много, но она не собирается признаваться в этом.
— О Боже.
— Гидеон нашел меня и привел сюда.
Лилли потрепала ее по руке.
— Прости, что оставила тебя так надолго. Я только пошла принести чего-нибудь попить и поговорить с леди Гвен. Комната заполнилась людьми так быстро. Я не смогла пробиться назад.
— Тебе незачем было возвращаться. Там не было ничего интересного.
— И тем не менее…
— Тебе и сейчас незачем сидеть здесь и нянчиться со мной, вместо того чтобы веселиться в свое удовольствие.
