Нариману Омарасхабову и Расулу Магометову прибыли потенциальные покупатели… Вопрос только в том, откуда появились сами мины, если на складе они все на месте. Завод-изготовитель тоже имеет мощный контроль, и оттуда никак невозможно что-то украсть… Понимаете, Максим Николаевич, к чему я веду разговор?
– Нужно искать мины?
– Именно так… И для того, чтобы их искать, есть косвенное указание… Телефонный номер, что вы мне продиктовали…
– И что? Нашли человека?
– Нашли… Это крупный московский бизнесмен, дагестанец по происхождению. Он выступал перед банком гарантом при получении Нариманом Омарасхабовым большого кредита. У этого бизнесмена не безупречное прошлое… Уголовное прошлое… И свёл его с Омарасхабовым естественно Расул Щипач. Сегодняшний звонок был как раз по поводу погашения кредита, поскольку банк «наезжает» на гаранта… Вопрос в том, на что Нариман потратил значительную сумму?
– На что? – Голованов всё-таки не удержался и стал проявлять любопытство.
– Вот это нам и предстоит выяснить… Нам с вами… Понимаете, насколько важно нам захватить Омарасхабова живым!
– Так точно! Понимаю, товарищ генерал. Мы очень постараемся…
Майор Деревянный сам шёл навстречу Голованову. Даже в темноте было видно, что выражение лица у него недовольное. И плечами передёргивает, словно что-то стряхивает с них.
– Я только что со своим командованием связывался… – сообщил Деревянный.
– А я со своим… Вернее, с командованием операцией…
– Меня передали под ваше начало…
– Я в курсе. Работать будем вместе. Может, тогда на «ты»… Я начальник не строгий…
– Годится… – Деревянный протянул руку, и Голованов пожал её в знак установления отношения тесного сотрудничества. При первом рукопожатии, когда знакомились, только что выйдя из боя, не заметил, насколько крепкая у «крапового» майора рука. Сейчас не мог не обратить на это внимания.
– Тогда – первый вопрос… До того, как я тебя в курс дела введу… Плечами ты как-то странно передёргиваешь…
– Заметно? – нахмурился Деревянный.
– Слегка…
– Старался отучиться… Полностью не сумел… После первой чеченской… Я тогда молодым лейтенантом был… Из отряда в сто двадцать человек нас семеро в живых осталось… Я, когда вернулся, запил… До «белой горячки»… Черти на плечах сидели… Вылечили от пьянства, но со службы гнать хотели… Еле-еле удалось остаться… Но… Я по возрасту уже полковником мог бы быть, если бы не это… И плечами до сих пор потряхиваю… Только с тех пор ни грамма не выпил…
– Частая история… – вздохнул Голованов. – Я в первую чеченскую ещё курсантом был… Ладно, давай начнём работать… Завтра у нас день тяжёлый…
– Начнём… – согласился «краповый» майор. – Только мне моё командование просьбу высказало… В приказной форме… Были уже звонки из республиканской прокуратуры и даже из правительства республики… И нас просят перебазироваться куда-нибудь за пределы села, чтобы не нервировать жителей…
– Так даже! Это мне очень нравится… Мы кого-то нервируем? – спросил Голованов. – Мы устраиваем пьянку и танцы на гробах?
Деревянный плечами пожал.
– А что, в этом что-то есть, что на мысли наводит… – командир группы спецназа ГРУ вдруг задумался. – «Славич», «Пушкин», «Каблук», «Чеснок» – ко мне…
– Надумал что-то? – Деревянный уловил изменения в поведении собеседника.
– Есть мысли… Скажи, когда ты со своими после какой-то операции в населённом пункте оставался, были попытки тебя «выселить»?
– Бывало, что местные жители подходили… Поругивали…
– И не больше… С нами так же… А чтобы сразу сверху, и через прокуратуру, и через правительство… Значит, кому-то это очень нужно… Конечно, на просьбы мы обязаны реагировать, поскольку с мирными жителями мы не воюем… Но посты в селе выставить тоже имеем право… Особенно скрытые… Я твоих не беру, потому что у нас внутренняя связь собственная… Четверых хватит… А вот внешние посты со всех сторон на твоей совести… Обеспечь… И своими средствами связи, тоже…
Опять появился тот самый горбатый старик, что посещал спецназовцев утром. Он тряс бородой, постукивал посохом, но в разговоры уже не вступал. Его передвижения в темноте удовольствия никому не доставляли, но гнать старика видимой причины не было и потому его не гнали.
Спецназовцы ГРУ, перемешавшись со спецназовцами внутренних войск, чтобы постороннему наблюдателю нельзя было кого-то особо выделить и пересчитать, двинулись к выходу из села пешим ходом, не соблюдая строя, как приказал майор Голованов. Боевые машины пехоты и грузовик выехали из села чуть раньше и, спустившись под склон, обосновались между селом и зарослями на равнине. С тактической точки зрения место для расположения временного лагеря было выбрано опасное – под склоном, следовательно, под приглядом и под возможным обстрелом. Но при этом посты были выставлены со всех сторон, в том числе и со стороны села. И трудно себе представить, чтобы кто-то из местных жителей вытащил из сарая пулемёт и стал бы обстреливать лагерь. Во что превратился за время боя дом Расула Щипача, видели все. И мало должно найтись желающих увидеть в подобном же состоянии собственный дом. Кроме того, были выставлены посты и выше центральной улицы. И с этих постов простреливалось всё прилегающее к лагерю пространство.
В целях безопасности посты выставлялись парные. В случае какой-то неприятности второй на посту боец всегда успеет поднять тревогу. Четверых же бойцов группы спецназа ГРУ, выделенных майором Головановым, не видел никто: ни местные жители, ни даже «краповые береты». Только сами военные разведчики знали, где находятся их бойцы…
Одиночный пост всегда чем-то сродни засаде… А если этот пост и является по сути дела именно засадой, то дежурить на нём без смены всю ночь сложно. И сменить постового нельзя, потому что можно случайно выдать место, где засада устроена, и тогда весь смысл засады пропадает.
Просидеть ночь без движений и молча всегда сложно. Чтобы разогнать сон, хорошо бы пообщаться. И четыре офицера могли бы разговаривать через «подснежники». Но общаться между собой – это общаться со всей отдыхающей группой и мешать спать другим. Да и сам во время разговора теряешь внимательность, следовательно, перестаёшь контролировать ситуацию вокруг себя. А подобная потеря контроля опасна…
Майор Голованов выбрал только четверых офицеров и объяснил им, что следует делать. Но в группе не принято проявлять любопытство. И в то время, когда все другие снялись с места во дворе полуразрушенного и расстрелянного дома Расула Магометова, двое офицеров исчезли в кустах, а старшие лейтенанты Бахвалов и Лукоморьев нырнули в окно дома со стороны сада, где их никто не видел…
Естественно, что «Славичу» удобно было занять позицию там, где он бой и провёл, то есть на чердаке. Он и спрятаться там мог при необходимости, поскольку сам ставил защитные сооружения для огневой точки, и наблюдение вести сверху было удобнее – обзор больше. Там же и для снайпера позиция была подготовлена. Правда, первоначально её занимал прапорщик Денисов, но от смены снайпера качество позиции не менялось, а у старшего лейтенанта Лукоморьева в дополнение к собственному «винторезу» появилась трофейная винтовка с ночным прицелом, которого не было у «винтореза» прапорщика Денисова. Вернее, ночной прицел у «винтореза» был, но аккумулятор повредило осколками, и прицел «ослеп». Трофейная винтовка не имела глушителя, и майор Голованов не рекомендовал её использовать без необходимости. Но ночной прицел Лукоморьев вполне мог «сдать в аренду» Славичу…
Два других старших лейтенанта – Сергей Луковкин и Денис Сапожников первоначально занимали посты во дворе, правда, в разных концах его, тем не менее с обстановкой там были знакомы лучше других. Естественно, их место было именно там…
В самом начале ночи в сопровождении БТРа прибыли две машины: грузовик и «уазик» медицинской службы. Генерал Судиславлев расстарался в своём желании допросить раненых так, что даже врача за ними прислал, молодого очкастого капитана медицинской службы. «Краповые» на посту у въезда в село сразу завернули машины в сторону лагеря.
Из грузовика, едва откинулся полог и опустился задний борт, выбрались шесть проводников с удивительно молчаливыми собаками. Наверное, тренированные животные привычно воспринимали военных людей и потому не проявляли против них агрессии.
– Капитан Румянцев… – представился подошедшему Голованову старший группы кинологов. – Прибыли в ваше распоряжение…
– Располагайтесь. Работать начнём на рассвете…
– Можем людей покормить, – добавил майор Деревянный. – Насчёт собак… Не знаю… Тушёнка свиная, будут они?…
– Они всё будут, что не предложишь… Только мы им, товарищ майор, свиную тушёнку давать не будем… – улыбнулся капитан Румянцев и кивнул в сторону машины. – Не беспокойтесь, у нас есть для собак корм… Походная норма…
Из кузова как раз выгружали какой-то бумажный мешок. Видимо, это и был корм.
Сразу после разгрузки группы кинологов в кузов стали грузить убитых боевиков, которых требовалось отправить в прокуратуру для регистрации и идентификации. Погрузке помогал пленный повар из отряда Наримана Омарасхабова. Ноги повару развязали, но руки остались в наручниках. Ему ехать предстояло в этом же кузове под присмотром милиционера-конвоира, прибывшего вместе с машиной. Второй конвоир должен был ехать в медицинской машине. Но около «уазика» медицинской службы, как увидел Голованов, возникла какая-то заминка.
– Капитан, если ты сейчас ногу не уберёшь, я тебе её по самую ключицу оторву… – мрачно пригрозил врачу капитан Рукавишников. – Будешь делать, молодой, красивый и неумный, как тебе приказано. А если, мать твою, упираться будешь или потом, когда отъедете, по-своему, молодой, красивый и неумный, сделаешь, я тебя из-под кровати в госпитале прямо с медсестры стащу и ногу всё же вырву… По самую ключицу, как обещал… Помни… Я в таких вещах шутить не люблю…
Очкастый капитан медицинской службы поставил ногу на порог дверцы машины, мешая загрузить в нее тело капитана Трегубенкова. Слова Рукавишникова произвели на медика впечатление, но он ещё сомневался, надеясь встретить поддержку у подходящего старшего офицера.
– Что тут происходит? – спросил Голованов.
– У меня в машине только один топчан, товарищ майор, и ещё носилки можем поместить… Рядом… Как раз для двоих раненых… – начал объяснять врач. – А мне хотят положить на носилки «груз 200»… Куда я раненого в этом случае засуну? Не на пол же… Пусть «груз 200» в кузове грузовика везут… Как положено в таких случаях…
– Почему на носилки? – мало обращая на врача внимания, спросил Голованов у Рукавишникова.
– С топчана упасть может… – мрачно пояснил «Таганай». – Дорога тряская… А привязывать не хочется… Он свободным жил и погиб свободным…
– Грузите на носилки… – распорядился Голованов и повернулся к врачу. – Наш капитан правду говорит: он в таких вещах шутить не любит… Положите раненого на пол… А тело капитана Трегубенкова будете везти со всеми почестями… А со всеми почестями – это значит, что его нельзя везти вместе с телами
