цинизмом.
Алекса хотела было возразить, но тут вернулась Орланда и сообщила, что сэр Джон уже заснул.
— Что ж, тогда, — сказала Пердита, плотнее заворачиваясь в плащ, — я отправляюсь на поиски того, что мне захочется найти сегодняшней ночью. Наслаждайся, дорогая. В этом же нет ничего плохого, а?
По непонятной причине Алекса почувствовала легкую досаду от того, что Пердита оставила ее, хотя Орланда была очень любезна и внимательна. Налив себе бокал хереса, она спросила Алексу, рассказала ли ей что-нибудь Пердита о храме Венеры.
— Только то, что это — уникальное заведение. Но я не хочу, чтобы вы тратили свое время…
— О нет! Я никогда не делаю того, что считаю пустой тратой времени. А поскольку я так же верю в искренность, как и ты, твой муж сказал мне об этом… Признаться, ты меня заинтриговала.
Алекса улыбнулась ей и слегка покачала головой. Орланда засмеялась, обнажив прекрасные белые зубы:
— Хорошо! Тогда мы немного посидим здесь и я расскажу тебе кое-что об этом доме наслаждений, поскольку тебе с самого начала следует понять одно: мы все здесь находимся лишь для того, чтобы получать удовольствие. Здесь не задают вопросов, здесь существуют лишь те запреты, которые ты ставишь сам себе. Никто и никого не может заставить что-либо сделать. Те, кто посещает храм Венеры и возвращается сюда вновь и вновь, делают это потому, что все здесь — сплошное удовольствие, наслаждение и открытие чего-то нового, непознанного, узнавание своих чувств и ощущений. А поскольку не только мужчины, но и некоторые молодые дамы предпочитают оставаться в масках, это дает им ощущение свободы. Понимаешь?
Алекса прекрасно поняла ее, особенно когда Орланда провела ее в свою спальню, большую часть которой занимала массивная кровать, увенчанная пурпурным пологом.
— Пойдем. Обещаю, тебе не будет скучно.
Через незаметную для постороннего глаза дверь в спальне Орланды они прошли в узкий коридор, плотно устланный толстыми коврами, стены которого были обиты толстым материалом, напоминающим на ощупь бархат. Коридор освещался слабым красным светом масляных ламп, стоящих в нишах.
Алекса, которой уже приходилось наблюдать со стороны за любовными играми, всегда делала это с неохотой, ощущая какую-то неловкость и стеснение, потому что до сих пор считала, что подобные сцены должны происходить вдали от чужих глаз, несмотря на противоположное мнение многих, находящих в этом особую пикантность.
— Большинство моих гостей предпочитают сами принимать участие, а не только смотреть, — прошептала Орланда. — И я очень редко привожу кого-нибудь в этот коридор, да и то только своих близких друзей или… — Она повернулась к Алексе и, внимательно взглянув на нее, продолжила с какой-то странной уверенностью в голосе: — …или женщин, у которых такая же профессия, как у меня.
Прежде чем Алекса смогла ответить на это странное замечание, Орланда обратила ее внимание на небольшие отверстия в стене, заметив, что ей должно понравиться это театральное представление.
— Ему нравится изображать из себя турецкого султана, окруженного одалисками, и каждой из них он очень хорошо платит.
Толстый мужчина в маске, закрывающей почти все его лицо, полностью обнаженный, сидел, поджав под себя ноги, на мягких атласных подушках в окружении пяти молодых женщин, одетых в довольно символические костюмы, которые были столь же прозрачны, как и их вуали. Одна из них кормила его виноградом с серебряного блюда, вторая поила вином из прекрасного кубка. Третья женщина играла на каком-то странном музыкальном инструменте и пела, все это сопровождалось зазывными улыбками и взглядами. Остальные две ублажали его губами и руками.
— Он постоянно приходит к нам, — прошептала Орланда, когда они двинулись дальше по коридору. — И так поступают многие, как мужчины, так и женщины, которые в состоянии заплатить цену, которую я назначаю за исполнение их самых сокровенных желаний. Только в масках они становятся самими собой. Парадоксально, правда? Я знаю дам из высшего света, известных своей холодностью и высокомерием. Сии особы приходят сюда и предлагают себя любому мужчине, который будет достаточно груб. с ними. А джентльмены, богатство и положение которых являются предметом зависти многих, приходят сюда, чтобы попробовать самые неожиданные способы удовлетворения. Но, как ты сама понимаешь, подглядывать за тем, как это делают другие, хорошо только в самом начале, на заре развития чувств, а вот самой принимать участие в этом театральном представлении… далеко не одно и то же!
Продолжая слушать Орланду, Алекса все пыталась понять, почему она рассказывает обо всем этом именно ей, ведь они едва знакомы.
— А вот и то, что я действительно хотела показать тебе. — Орланда остановилась так неожиданно, что Алекса даже натолкнулась на нее. — Вот этот занавес я отодвину, и через стекло ты увидишь еще одну сценку. Сразу хочу предупредить тебя, что мы можем видеть их, а они нас нет. С той стороны это стекло выглядит как огромное зеркало. Сейчас ты станешь зрительницей моего личного театра и, надеюсь, получишь истинное удовольствие от сегодняшнего спектакля. В эту комнату дамы приводят мужчин, которых выбирают сами, будь то завсегдатаи нашего дома или их кучера. И если я или кто-то из моих гостей захочет… — Орланда гортанно засмеялась, а затем продолжила: — Если тебе захочется присоединиться к этим двоим в постели или занять место той женщины, ты можешь это сделать без колебаний! И могу пообещать, что никто не будет наблюдать за тобой, даже я!
Сказав это, Орланда стала медленно отодвигать тяжелый занавес, и Алекса увидела огромную комнату, все стены которой были увешаны зеркалами. В них отражался мягкий свет хрустальных ламп. Из мебели в этой комнате не было ничего, кроме огромной кровати, на которой одновременно смогли бы уместиться сразу три пары.
Действительно представление! Сама не сознавая того, Алекса крепко сцепила пальцы, а глаза ее заблестели. У нее было такое ощущение, как будто она смотрит через огромную витрину магазина! Отличие состояло лишь в том, что в этой витрине были не манекены, а живые люди.
Оба обнаженные и без масок, они сидели напротив друг друга. Алекса видела загорелую спину мужчины и лицо молодой женщины. Она была прелестна. Чуть приоткрыв губы, она наклонилась вперед, уронив серебристые волосы на грудь, отчего стала еще более соблазнительной. Красавица намеренно медленными движениями стала убирать волосы, обнажая прекрасную грудь. Она крепко обняла своего темноволосого партнера и, что-то прошептав ему, неистово прижалась к нему, они опустились на подушки, а ее ноги цвета слоновой кости крепко сжали его бедра.
