всему Лондону. Тогда я уехала в Италию с моим первым виконтом… Поверь мне, я еще раз предупредила ее, что не нужно больше встречаться с Дэром, который уже стал маркизом Ньюбери. Но моя бедная Соланж имела слабость ко всем симпатичным мужчинам, и у нее всегда были виды на Кевина Дэмерона, даже когда она узнала, что он ухаживает за ее младшей сестрой. Да…
Пока Орланда говорила, она все время вертела в руках мундштук с тонкой золотистой сигарой. Теперь она, наконец, зажгла ее и глубоко затянулась.
— Да, — повторила она, задумчиво посмотрев на Алексу. — Если бы я тогда была рядом, я бы обязательно посоветовала ей быть осторожнее, особенно с ведьмой, так мы называли маркизу Аделину. Дьявольская женщина. Тебе тоже следует быть с ней поосторожней.
Еще о многом рассказала ей тогда Орланда, и когда она наконец закончила, у Алексы уже не было желания смеяться. Благодаря случайности, какому-то странному стечению обстоятельств она узнала значительно больше, чем должна была. Она с тоской подумала, что лучше бы ей уж было родиться дочерью Мартина Ховарда и не иметь никакого отношения к этому отвратительному семейству. Ее бабка по отцу была аморальной, жестокой женщиной, способной на все: она легко убирала со своего пути досаждающих ей людей, как будто это были лишь надоедливые мухи. Она смогла пойти даже на то, чтобы избавиться от законной жены своего сына, она не остановилась перед угрозой скандала, только бы ее сын женился на дочери графа, хотя это и считается многоженством. Кстати, у него теперь уже три дочери. Ну а что касается самого Кевина Дэмерона, то Алекса поймала себя на мысли, что не может больше думать о нем как о своем отце. Кем нужно быть, чтобы так бессердечно бросить молоденькую жену с грудным ребенком, заставив ее поверить в твою гибель, а потом вернуться и через два года жениться на другой женщине, которую выбрала для него его мать? Но и это не все, было еще кое-что более ужасное, если, конечно, Орланде можно доверять.
Когда Орланда замолчала, чтобы зажечь еще одну сигарету, она вопросительно посмотрела на Алексу в ожидании вопросов, но молодая женщина молчала. Могло показаться, что она превратилась в мраморную статую.
— Дорогая, надеюсь, я не сказала ничего лишнего? Но если ты собираешься в Англию, то ты можешь там встретиться со всеми этими людьми, поэтому тебе лучше знать обо всем заранее. Ты согласна?
— Расскажите мне все, пожалуйста. Мои… Они мои сводные сестры — как странно это звучит! Вы что- нибудь знаете о них, какие они? Они, наверное, еще маленькие? — Ее лицо вдруг стало жестким. — А он, маркиз Ньюбери… Что с ним теперь?
Вместо того чтобы немедленно ответить на все эти вопросы, Орланда наклонилась и предложила Алексе сигару. Та, хоть никогда раньше и не курила, взяла ее без колебаний.
— Давай я зажгу ее для тебя…
По лицу Орланды Алекса поняла, что она уже догадалась о ее неопытности, хотя еще и не произнесла ни слова. Зажигая сигару, Орланда предупредила, что не нужно сразу сильно затягиваться.
— Смотри, как я это делаю, но только тебе пока не стоит затягивать дым в легкие, будет лучше, если ты для начала лишь немного подержишь его во рту. Вот так, посмотри. Иначе тебе может стать плохо.
Алекса была рада отвлечься от неприятного разговора хотя бы на несколько минут, но Орланда продолжала:
— Не думай, что я избегаю отвечать на твои вопросы, дорогая. Я расскажу тебе все, что знаю. Но на сегодня хватит, я думаю. Слишком много потрясений. Мне кажется, тебе нужно время, чтобы обдумать все, о чем сегодня услышала. Также… — Орланда откинулась и кокетливо улыбнулась: — Мне тоже нужно время, чтобы обдумать все, что я узнала о тебе сегодня. — Поймав удивленный взгляд Алексы, Орланда ухмыльнулась: — Это удивляет тебя? Дорогая, в нашей профессии только те достигают такого положения, как я, кто хорошо изучил человеческую природу, особенно ее слабости. Я тщательно наблюдаю, а что-то интуитивно чувствую. Хорошая мадам должна понимать женщин и их эмоции не хуже, а может быть, даже и лучше, чем она понимает мужчин. Потушив сигарету в серебряной пепельнице, Орланда под озабоченным, недоумевающим взглядом Алексы встала и, отряхнув юбки, почти с вызовом сказала:
— Боюсь, иногда я слишком много болтаю — дурная привычка. Соланж всегда ругала меня за это.
Не отдавая себе отчета, Алекса последовала примеру Орланды и поднялась; она была огорчена, поскольку еще очень многое не было сказано. И тут, несмотря на то, что она старалась очень тщательно обращаться с сигарой и не затягиваться дымом, она вдруг почувствовала, что голова ее вдруг «поплыла».
Она всегда ненавидела признаваться в собственной слабости даже самой себе и терпеть не могла, когда ее жалели! Орланда, несомненно, начнет заботиться о ней и суетиться, как только поймет, как на нее подействовали всего несколько затяжек. Глубоко вздохнув, Алекса крепко взялась за спинку стула и решилась задать еще один вопрос:
— Пожалуйста… — Орланда остановилась и посмотрела на Алексу, которая старалась говорить твердо и уверенно. — Поскольку вы продемонстрировали мне свое расположение этой откровенной и честной беседой, я надеюсь, вы не будете возражать, если я попрошу вас еще об одном одолжении… — После секундного колебания Алекса продолжила: — Вы не могли бы сказать мне, как я… выдаю себя, свои чувства… Я прилагаю все усилия для того, чтобы скрыть свои чувства, чтобы не показать своих истинных эмоций, и мне казалось, что я уже научилась контролировать себя. Скажите, я ошибаюсь?
Орланда внимательно посмотрела на нее и, улыбнувшись, ответила:
— Понимаешь, дорогая, я могу говорить лишь о том, что сама интуитивно чувствую в тебе. Что бы ты хотела, чтобы я сказала тебе? И ты уверена, что действительно хочешь это услышать?
Алекса прикусила губу, а затем решительно вскинула голову:
— Я думаю, я действительно хочу услышать ваше мнение о себе. Мне уже не раз приходилось выслушивать правду о себе.
— Да? — задумчиво сказала Орланда. — Тогда прости мне мою откровенность, тебе уже говорили, что ты женщина, с которой хочется заниматься любовью? — Не обращая внимания на краску, залившую лицо Алексы, Орланда безжалостно продолжала: — Что я точно знаю о тебе, дорогая, это то, что сегодня тебе очень хотелось быть на месте Мадалены. Ты хотела, чтобы мужчина, который был с ней, делал то же самое и с тобой, так же ласкал тебя и доставлял тебе такое же удовольствие.
Теперь Алекса побледнела, а пальцы судорожно вцепились в спинку стула, как будто это была та спасительная соломинка, которая поможет ей не утонуть. Она не могла произнести ни слова, а ее тело била мелкая дрожь. Как это возможно, что ее самые тайные, так тщательно скрываемые мысли можно так легко
