Она уложила его на жесткую тахту с удобным мягким изголовьем и стала массировать с миндальным маслом его обнаженные конечности. Ее волшебные руки широкими медленными кругами разглаживали каждую мышцу его тела. Адам постепенно расслабился и, когда она закончила, почувствовал, будто плавятся даже кости.
К этому времени подоспела заказанная им еда. Восторг взяла у слуги тяжело нагруженный поднос и, минуя стол, поставила его на пол. Они сели, откинувшись на подушки. Чтобы разжечь аппетит Леопарда, она сняла крышки с золотых супниц, откуда разнеслись соблазнительные запахи. Сначала она предложила ему чашечку сладкой синей жидкости. Адам подержал ее во рту, смакуя необычный вкус. После этого все замедлилось: каждое движение, каждый звук, каждый вздох и биение сердца. Потом восхитительно медленными движениями Восторг стала кормить его из своих рук.
Он вспомнил предыдущие визиты, когда каждое последующее блюдо содержало больше специй и было острее предыдущего, разжигая в нем неутолимое вожделение. На этот раз ничего острого и пряного. Пища была успокаивающей, легкой, в приятном сиропе, и ему хотелось облизывать и обсасывать прелестные пальчики женщины. Насытившись, он глубоко вздохнул и позволил ей вымыть ему руки и лицо розовой водой. Восторг взяла с полки шкатулку филигранной работы и, скрестив ноги, села перед ним на стол. Открыв шкатулку с зеркальной крышкой, она принялась раскрашивать себя хной.
Она раскрасила ладони и подошвы ног, потом перешла к грудям, изобразив сложный узор из точек и крошечных цветков, расходящихся спиралью от сосков. Добавив в хну еще более яркой красной краски, она широко раздвинула ноги и начала этим кроваво-красным гримом раскрашивать нижние губы Адаму казалось, что он настолько расслабился, что не в состоянии пошевелить пальцем, однако он ошибался. Пока он зачарованно смотрел, что она делает нежными пальчиками со своим органом, его стержень зашевелился, поднялся и затвердел. Как женщины обычно мажут губы красной помадой, чтобы привлечь мужчину, так и Восторг красила губы между ног, чтобы выделить эротической краской прельстительный рот.
Она достала из шкатулки два браслета, украшенных крошечными колокольчиками, и надела на щиколотки. Затем медленно, волнообразным движением подняла одну ногу, заложив за голову. С помощью накрашенных хной рук заложила за голову другую ногу и заняла совершенно неподвижную позу, зная, что Леопард, вопреки своей сильной воле, влекомый к ней, встанет с пола.
Когда он встал, его твердый фаллос доставал до пупка. Он медленно двинулся к столу, к предмету своего желания. Потом дал своему твердому, как мрамор, символу мужской мощи войти в кроваво-красные врата Рая. Когда он мощными медленными движениям входил в нее, колокольчики на щиколотках издавали приятный звон. Когда Восторг переложила ноги из-за головы ему на плечи и он вонзил в нее так глубоко, что зазвенел колокольчик, спрятанный глубоко внутри влагалища, Сэвидж улыбнулся, довольный, что совершил такой подвиг. Движения становились все более яростными, колокольчики звенели все чаще и громче, пока под сплошное звенящее крешендо oft, спуская, не вскрикнул от удовольствия.
Восторг предложила Леопарду снова откинуться на подушки, а сама скрутила ему особую сигару из джафнского табака с небольшой добавкой конопли. Адам неодобрительно покачал головой по поводу собственной глупости, зная, что утром будет болеть голова.
К тому времени, когда он кончил курить расслабляющую, дурманящую закрутку, он словно утратил тело и поплыл в другой мир, где наградой будет блаженный сон и неземные видения. Восторг подошла к подушкам и стала трогать языком его бронзовую кожу, чтобы удостовериться, что он находится в последней стадии расслабления. Она лизала кожу вплоть до пупка, с удовлетворением отмечая, как тяжело налились его веки.
И крайне удивилась, когда он обнял ее сильными руками и подмял под себя. Он оседлал ее могучими бедрами и мучил изощренно медленными телодвижениями которые, вне всякого сомнения, свидетельствовали, что он еще не насытился. Восторг испытывала благоговейный трепет, ибо, прежде чем Леопард закончил, она дважды отдала соки любви. Когда она снова уложила его на подушки, его мужское достоинство, обмякнув, вытянулось вдоль ноги. Она легла рядом, вложив твердый сосок ему в рот, и он стал засыпать.
Он играл языком с прелестной игрушкой, нежно покусывая ее, потом стал сосать, его стержень снова вырос и затрепетал. Мужская мощь Леопарда была достойна похвалы. Она быстро скользнула вниз и взяла его ртом. Потребовалось целых полчаса нежных, ласковых прикосновений, прежде чем семя хлынуло струёй, и она опустошила его до последней капли. Восторг проглотила обильно извергавшуюся драгоценную жидкость, считающуюся лучшим в мире средством для поддержания здорового цвета лица. Леопард спал.
Если быть точнее, Сзвидж переспал. Но настроение от этого не улучшилось. Покидая «Алмаз Востока», он милостиво заплатил в два раза больше, чем запросили, но был раздражен из-за того, что потерял над собой контроль. Выкуренная вечером травка была недопустимым излишеством. После нее стучало в висках.
Когда он приехал на пристань, где стоял «Зеленый дракон», команда уже загружала товар со складов. Ступив на борт суденышка, он спустился в трюм. Прервав разговор на полуслове, напрягся. Поднял темноволосую голову и изумленно уставился на матроса своими холодными голубыми глазами. Его нос подсказывал ему, чего ожидать, когда он взял из рук матроса ящик и сорвал крышку. Опиум!
Сэвидж оглядел ряды загруженных в трюм ящиков и сундуков, выбрал наугад один и проверил содержимое. Леди Лэмб пыталась вывезти сотни ящиков, наполненных миллионами маковых головок с маслянистыми семенами.
Глаза Сэвиджа светились такой яростью, что моряки предпочли отойти подальше. Надо отдать ему должное: он не выплеснул свой гнев на команду. Спустя несколько минут он овладел собой и оставил тлеть угольки своего гнева, чтобы дать ему выход, когда встретится с той, что совершила эту гнусность.
Приказания были четкими, отрывистыми:
— Выгрузить все до последнего ящика и погрузить на борт моего ост-индского судна. К полудню получите другой груз для доставки в Китай.
Верный своему слову, к полудню он закупил партию сушеного красного перца и вторую партию табака, ибо китайцы были заядлыми курильщиками трубок. Свободную часть трюма он заполнил рулонами набивного ситца со своего склада, зная, что яркий, стойкий ситец хорошо пойдет на рынке, потому что в красильном деле Индия превосходила другие страны.
Сэвидж уведомил заведующего складами, что, хотя вскоре отправляется в Лондон, он не оставляет судоходство, но его главная контора будет теперь в Лондоне, а не в Коломбо. Он также сообщил, что его плантация переходит в аренду Ост-Индской компании, и приказал в первую очередь предоставлять ей склады для хранения чая и каучука.
Закончив дела в банке, Сэвидж зарядил пистолет, послал за лошадью и отправился домой. Если ехать без отдыха весь день и всю ночь, то можно добраться домой до полудня. С каждой милей в нем все больше закипала злость на Еву. Если бы она была молоденькой девушкой, он простил бы ее, считая, что она поступила так по неведению. Но она была взрослой женщиной. К тому же искушенной, прожившей на Востоке десять лет и наверняка знавшей об опиуме и его страшных свойствах. Если бы она попросила его вывезти опиум на его судах, он бы сразу отказал. Если бы даже она просто попросила совета относительно сделок с опиумом, он бы без обиняков поставил ее на место. А то, что она держала его в неведении преднамеренно, заслуживало крайнего осуждения. К тому же, путем женских ухищрений добившись от него согласия использовать его судно, она сделала его невольным сообщником.
Именно это приводило его в бешенство. Она всю жизнь вертела, как хотела, другими мужчинами, без труда обводила их вокруг пальца, добиваясь своего. Должна же она, черт побери, знать, что он не такой, как другие? Плантация Лэмбов была как раз перед ним, и он знал, что не поедет к себе, пока не объяснится с ней!
Глава 8
Сэвидж пробыл в седле двадцать часов. Он был небрит, покрыт потом и дорожной пылью, но ему было наплевать на приличия. Передав взмыленного коня конюху, он, не обращая внимания на сипаев, охранявших вход, решительно шагнул в роскошный губернаторский дом и, отмахнувшись от вышедшего навстречу дворецкого, пересек зал приемов, оставляя на чистом полу грязные следы.
Губернаторский дом никогда не пустовал. Ева находилась в малой столовой с посланником губернатора
