давно похитили.
— Что вы говорите? Как интересно! Но давайте обсудим это позже. А сейчас можно заняться кое-чем другим.
— Мы обсудим это сейчас, если не возражаете. Где остальные украшения?
Женщина тяжело вздохнула.
— У меня их нет. Я получила всего несколько предметов.
— Несколько? А где остальное?
— Откуда мне знать? Вероятно, ушло к тому, кто смог за них заплатить. Бросьте, милорд, наверняка вы можете думать и о чем-то другом, кроме этих тысячелетних побрякушек.
— Могу. И думаю о своем друге, который в данный момент нуждается в моей помощи. Что вам известно об этом, миледи?
— Честное слово, лорд Гарри! Вы так ведете себя, словно он не заслужил того, что с ним случилось.
— Его захватили в плен безжалостные люди! Что вы имеете в виду, говоря, что он заслужил подобное? Что вам об этом известно?
— Может, мне стоит спросить вас, а что знаете вы, — ответила она, пробегая пальцами вверх по его руке к плечу, а оттуда — к волосам на затылке. — Насколько хорошо в действительности вы знаете профессора Олдема?
— Достаточно хорошо.
Господи, он знал человека в сто раз лучше, чем она, если способна считать, что он заслужил подобное обращение.
— И все же вы утверждаете, что он не имел никакого отношения к исчезновению всех этих находок?
— Да, и снова спрошу вас: что вам известно об этом?
— Столько, сколько мне сообщила одна заинтересованная сторона. Располагайтесь поудобнее… и, может, мы обсудим все это потом?
Она потянула его за сюртук и прижалась к его телу, как будто он просил ее об этом. Ее провокационное поведение лишь рассердило его. Было ясно, что древние артефакты находились у нее, но она весьма слабо представляла себе, что было поставлено на карту. От кого она все это знает? И что собирается с этим делать?
— Потом не будет, — сказал он. — Скажите мне сейчас, что вам известно о моем… о положении профессора Олдема и краже древностей?
— Может, стоит спросить самого Олдема, милый?
— Это несколько затруднительно, поскольку его держат в плену в Египте.
— О, вы так считаете?
У нее хватало наглости смеяться над ним. Это переходило все границы. Гаррис никогда не обращался с женщинами грубо, если только они его об этом не просили, но сегодня его терпение кончилось. Он схватил ее за плечи и заставил посмотреть себе в глаза.
— Скажите, черт подери, что вам известно!
Судя по выражению ее лица, она испугалась.
— Он в Англии. Его привезли сюда.
— Я вам не верю.
— Это правда.
— Откуда вы знаете?
— Не имеет значения. Человек обокрал их. Вы правы, они безжалостные люди и сделают все, чтобы вернуть сокровища в свою страну.
Эту угрозу она по крайней мере понимала. В плен профессора Олдема захватила группа египтян, с которыми они мирно работали, чтобы помочь сохранить ценности, предотвратить их утечку из страны. Больше всего Олдему хотелось убедиться в том, что плодами его труда пользовались граждане той страны. Он хотел сохранить и защитить их богатую историю, а не растащить ее, как делали многие его соотечественники.
Все же, когда исчезли находки, стоившие труда целого года, подозрение пало на профессора Олдема. Египтяне решили, что он их предал. Использовал их труд, их ресурсы, а потом из жадности украл прямо у них из-под носа. Они задержали его, приказав Гаррису найти и вернуть сокровище. Если же он не сможет, то профессор Олдем серьезно пострадает. Срок ожидания почти истек, а Гаррису, к сожалению, практически нечего было предъявить.
Оставалось лишь поручиться за человека, ссылаясь на его характер.
— Профессор Олдем — честный человек. Он никогда бы не предал своих египетских друзей. Кто-то другой организовал кражу так, что подозрения пали на него.
Гаррис знал, что это правда. И доказательств нашел слишком много. Пока все представлялось так, будто находки сами таинственным образом переправились в Англию. Он так и не сумел установить связь между настоящими ворами — кем бы они ни были — и теми, кто владел артефактами теперь. Без этого доказательства захватчики профессора Олдема никогда не оправдают его, а без возврата похищенного или солидного выкупа, который они назначили, его ни за что не отпустят. Все это тяжким бременем лежало на плечах Гарриса, и он так и не приблизился к цели.
— Глупый мальчишка, выдумаете, что понимаете его? Чарлз Олдем вовсе не бескорыстный ученый, каким вы его считаете. Поверьте мне. Если он решил, что можно получить намного большую прибыль, привезя находки в Англию, то именно в Англию и отвез. Его друзья в пустыне имеют все основания не верить ему.
— Вы не имеете ни малейшего представления о том, что говорите. Он любит Египет; он посвятил себя открытию и сохранению его ценностей.
— О? Может, вы никогда не слышали о его корреспонденте, П. Энтонисе из Лондона?
— Разумеется, слышал! — резко ответил Гаррис.
Да, он знал об этом человеке. Профессор Олдем переписывался с ним почти два года, отвечая на бесконечные вопросы и посылая детальное описание каждой обнаруженной ими находки. Конечно, Гаррис знал о нем; и первым делом пытался найти этого человека, когда началось все это безумие, и он срочно вернулся в Англию.
— Тогда вы должны знать, что никакого П. Энтониса в действительности не существует, — обронила леди Берлингтон усмехнувшись.
Да, эта мысль приходила Гаррису в голову, когда его поиски парня не увенчались успехом.
— Очевидно, это вымышленное имя, придуманное сообщником профессора Олдема. Вместе они составили план, как вывезти артефакты из Египта, доставить сюда и продать с выгодой для себя.
— Вот здесь вы ошибаетесь, миледи, — сообщил обрадованный Гаррис. — Я читал переписку профессора Олдема с Энтонисом, там не было и намека на заговор.
Но там не было и ничего такого, что свидетельствовало бы о безобидности писем. Однако он не стал об этом упоминать.
— А если бы я предъявила доказательства обратного? — осторожно справилась леди Берлингтон.
— Намекаете, что они у вас есть?
— Может, вам стоит это выяснить?
Гаррис всерьез задумался. Но у него на это не хватило мужества.
— Я не стану играть в ваши игры, леди Берлингтон. Если вы располагаете информацией, которая может помочь мне выручить профессора Олдема, поделитесь. Иначе мне придется откланяться.
Дама надула губы.
— Я разочарована, Честертон. Вы даже не удосужились спросить, а что получите за это.
— И так ясно, чем вы собираетесь меня облагодетельствовать, миледи. С сожалением говорю, что вы ошибаетесь.
— Ваш дядя, возможно, думает иначе.
Какое отношение, спрашивается, имеет ко всему этому его дядя?
— Как вам, должно быть, известно, мы с дядей не в ладах.
