— Пожалуйста, Элиза, читай. Тогда шить не так скучно. — Дженни тяжело вздохнула и посмотрела на бесконечную полосу белой ткани, стелившуюся по полу. Все это надо раскроить, подшить и превратить в простыни.
Элиза была несказанно рада этой просьбе. Она ненавидела шитье.
— Чтение и чай придают бодрости. — Миссис Баксби с удовольствием оторвалась от шитья и прихлебнула свою знаменитую смесь.
Дженни и Элиза с улыбкой переглянулись. Они тоже не отказывали себе в этом удовольствии, хотя и не в той степени, как закаленная экономка. Но кто мог бы обвинить ее после стольких десятилетий службы?
— Чай действительно оказывает эффект… — Дженни подняла простыню с рядом кривых стежков. — Не совсем понимаю, что это…
— Совершенно прямой шов, мои дорогие, — искоса взглянула на простыню миссис Баксби. Элиза и Дженни в смятении переглянулись. — Читай дальше, — махнула она рукой.
Элиза читала старую, истрепанную, рассыпавшуюся книгу — роман «Памела, или Вознагражденная добродетель». Это была история горничной, которую упорно преследовал лорд, хозяин поместья. Добродетель восторжествовала, лорд женился на горничной. Один из тех романов, которые дамы жадно поглощали в течение многих десятилетий — отчасти из-за любовной истории, отчасти ради более щекотливых аспектов.
От Элизы не укрылись параллели с ее нынешней ситуацией.
Она нашла нужную страницу и начала читать спокойным голосом, надеясь не выдать мучившие ее чувства:
— «У него прекрасное поместье, надеюсь, он тебя любит — хоть ты его служанка, но лучше всех девиц на свете, — и старается преодолеть страсть свою, потому что ты ниже его, но думаю, ему это не удастся…»
Дженни вздохнула. Элиза — Господи, помоги! — сделала то же.
— Читай про то, как он ее домогался, — торопила миссис Баксби. — Это гораздо интереснее, чем вся эта романтическая дребедень.
— Хорошо.
Элиза перевернула страницу. Когда она скользнула глазами по строчкам, у нее щеки загорелись.
— «Я закричала и бросилась к постели, миссис Джервис тоже закричала, и он сказал: «Я не причиню вам вреда, если не поднимете шум, иначе пеняйте на себя». Он тут же подошел к кровати, в которую я забилась…»
Дженни перестала шить и подняла голову.
— Если его милость собирался изнасиловать ее, тогда почему Памела забралась в кровать? — спросила она. — Похоже, это самое неподходящее место, если она так заботится о своей добродетели.
— Удивительно глупо. Но там была экономка, чтобы защитить ее.
— Да, но дальше выяснится, что эта экономка окажется нечестивой сводней, — заметила миссис Баксби, неторопливо попивая чай.
Дженни и Элиза побледнели.
— Успокойтесь, милочки, — рассердилась миссис Баксби, — я вам не миссис Джервис из романа. Я в этой семье давно служу и, уж если на то пошло, много сил потратила, защищая девушек от повес Уиклиффов. Ну и что произошло, после того как они оказались в постели? Я читала этот роман раньше, да теперь не помню. Но судя потому, что добродетель вознаграждена, ничего особенного не случилось. — Разочарование экономки было явным.
Элиза набрала в грудь воздуха и медленно выдохнула, прежде чем продолжить читать о ночных притязаниях лорда Б. к добродетельной Памеле.
— «Опомнившись от страха, я обнаружила руку его на своей груди, я обомлела, закричала и лишилась чувств sа он все еще обнимал меня за шею, больше я ничего не помню, очнулась я часа через три…»
Боже милостивый, подумала Элиза, сделав паузу, чтобы отхлебнуть чай. Три часа?! Подняв голову от книги, она увидела в дверях Харлана с повязкой на глазу и с книгой в здоровой руке.
— Что это за шокирующее поведение, леди? — сказал он. — Виски. История распутства. Это никуда не годится.
— Вы принесли книгу более респектабельную и высокоморальную? — спросила Элиза.
— Если так, то окажите любезность, не заставляйте нас ждать, — распорядилась миссис Баксби.
— Не беспокойтесь. Я подслушал, как вы читаете «Памелу», и это вдохновило меня принести вам «Шамелу».
— Что это? — спросила Дженни.
— Это пародия на «Памелу», написанная Генри Филдингом. Вы ему не родственница? — повернулся он к Элизе.
— Нет, насколько мне известно, — ответила она.
— Я подумал, что писательство может быть семейным занятием, — многозначительно сказал Харлан.
Слава Богу, она родилась в семье актрисы и выросла в театре, поэтому Элиза просто отпила глоток чаю и холодно поинтересовалась:
— Что навело вас на такую мысль?
Но сердце у нее затрепетало.
— Уиклифф просветил меня относительно вашей семьи. Ваш отец, как я знаю, драматург. — Харлан настойчиво сверлил ее своим единственным глазом.
Теперь ее сердце стучало, как туземный барабан, который показывал ей Уиклифф.
— Да. — Элиза заставила себя улыбнуться. — И очень хороший.
Харлан шагнул в комнату. Допрос продолжался. Или это вежливая беседа? Но она вызывала ощущение допроса.
— А ваша мать — актриса. Похоже, ваша семья имеет театральный талант.
Намек во многих отношениях дерзкий и нелестный.
— У родителей он, конечно, есть, — ответила Элиза и дерзко добавила: — А у меня лишь способности к вытиранию пыли.
— Все это довольно увлекательно, — встряла миссис Баксби, — но я хотела бы узнать об этой Шамеле.
— Буду рад услужить — в благодарность за исключительный чай, который вы готовите каждый день. — Харлан подмигнул экономке, которая в ответ фыркнула. Потом он начал читать: — «Юный сквайр был здесь, как пить дать он питает ко мне симпатию…»
Все глаза повернулись к Элизе. Она только пожала плечами и сосредоточилась на шитье. Но внутри у нее все трепетало. Они заметили! Значит, все это реально. У нее не было склонности к фантазиям, но в сердечных делах никогда нельзя знать наверняка.
— «Он взял меня за руку, и я притворилась застенчивой, — продолжал Харлан. — «Сэр, — сказала я, — надеюсь, вы не намереваетесь вести себя неприлично?» «Нет, дорогая», — сказал он, целуя меня до тех пор, пока у меня дух не захватило. Я притворилась, что сержусь и собираюсь уходить, тогда он снова поцеловал меня. Он дышал очень часто и выглядел очень глупо, но тут, к несчастью, вошла миссис Джервис и все испортила. Как мешают такие вторжения!»
— До чего умно, — заметила Элиза. — Добродетель Шамелы — притворство.
— Старый трюк, — заметила миссис Баксби. — Такой вариант этой истории мне нравится гораздо больше.
