– В военном городке это невозможно, – не согласился я. – Там между людьми другие отношения. Он будет знать о нас раньше, чем приедет туда. И нас только на посмешище выставит. Хорошо уже то, что местные менты иногда в квартиру заглядывать обещали.
– Я думаю, что следует искать по всем его знакомым и родственникам, – лейтенант выдал очередную утопическую идею, не понимая, что в бригаде спецназа ГРУ никто не даст нам полных данных на своего офицера. – Следует определить все адреса, где Бравлинов может оказаться. Город он покинул почти наверняка. Куда он подался?..
Слава за разговором чай заварил. Нормальный, в заварочном чайнике. Вовремя вспомнил, как я вчера еще сказал, что мне надоел чай в разовых пакетиках. Это не чай вовсе, а чайная пыль, которая вместо заварки только цвет кипятку дает.
– Я по молодости лет таким же горячим был, – усмехнулся я в ответ. – И тоже не понимал, что даже шумное дело местного масштаба не может стать делом всероссийского масштаба. И самое большее, на что мы можем рассчитывать, это факт разового посещения коллегами в другом городе названного нами адреса. В остальном они предпочтут заниматься решением собственных проблем.
Лейтенант вздохнул с выражением лица обреченного на казнь.
– Но стоит ли в городе продолжать искать того, кого здесь нет? – Ему явно не нравилась суета вокруг. Но сам он ничего дельного пока не предложил.
– Если бы только я был уверен, что его здесь нет. А пока у меня нет этой уверенности. Он мог найти вариант, чтобы залечь на дно.
– Где, если у него нет в городе знакомых?
– Нашел себе какую-нибудь шалаву. Это в наше время не сложно. Это в любое время не сложно. В конце-то концов, с бомжами в подвале устроился. Это еще легче. Расплатился с ними жидкостью для мытья стекол или что они там еще пьют. И ждет, когда мы угомонимся, – ну, не объяснять же энергичному и жаждущему действий лейтенанту, что мне лично просто необходимо найти старшего лейтенанта Бравлинова живым или мертвым, но с моим кошельком в кармане и с моими часами на руке. Часы, впрочем, большой роли не играют. Часы я себе и новые куплю.
– Ну, не знаю, – понял наконец-то Слава, что с начальством спорить бесполезно. Такое понимание сгодится ему и в будущем, так что пора учиться.
Телефонный звонок не дал нам завершить разговор. Я привычно кивнул лейтенанту на аппарат, и он взял трубку.
– Так. Так. Понял, выезжаем. Сейчас. Он здесь.
Слава торопливо протянул мне трубку.
– Германыч, – раздался голос дежурного по управлению капитана Устьянцева. – Твой любимый беглец опять объявился. Его патрульная машина райотдела для проверки остановила. Три человека... Узнали, хотели задержать, а тут из кустов четверо парней выскочило, с оружием... В итоге повязали наших собственными наручниками. Тяжело ранен старший лейтенант Соловьев, который успел пистолет выхватить. Машина ждет. В дороге тебе доложат меры. Уйти далеко он не мог.
– Выезжаем, – повторил я вслед за лейтенантом Щербаковым, взглянуть на которого с видом победителя я все же успел.
Вид победителя вовсе не означал наступление торжественного момента, приближающего сдачу уголовного дела в суд, поскольку уже за дверью кабинета, едва повернув ключ в замке, я понял, что, кроме новой головной боли, ситуация нам ничего не добавит.
Во-первых, у меня совершенно не появилось уверенности, что парни из патрульной машины райотдела правильно опознали старшего лейтенанта Бравлинова. Дело в том, что старший лейтенант, по нашим данным, действовал один, как и полагается всякому уважающему себя киллеру. Киллер, получив заказ и аванс за работу, больше не желает встречаться с заказчиком, справедливо опасаясь за свою жизнь. Окончательный расчет обычно производится не при личной встрече. Если заказчик не пожелает платить, он сам может считать себя заказанным. И любой профессиональный киллер всегда полагает, что чем меньше людей о нем знает, тем дольше он живет. Таким образом, старшему лейтенанту Бравлинову неоткуда было ждать помощи, которая все же пришла. Следовательно, я имею право сделать вывод, что это был не Бравлинов.
Во-вторых, ранение сотрудника милиции, а скорее всего попытка убийства сотрудника милиции, находящегося при исполнении служебных обязанностей, это вовсе не стиль Бравлинова. Старший лейтенант не пожелал взять при побеге оружие конвойных вовсе не потому, что ему не нравится пистолет системы Макарова, как это хотел представить тот капитан спецназа, что дежурил вместе с парнями из ГИБДД на выезде из города. Он просто вообще не пожелал брать оружие и применять его. А в причинах этого не характерного для военного человека поведения еще предстоит разобраться. Однако я спорить готов, что этот случай имеет какое-то значение. А сейчас стреляли в мента. Пусть ему уже и нечего терять, но брать на себя лишнюю кровь он тоже желания проявить не должен, тем более кровь мента, потому как всем известно, что после подобного случая трудно бывает дожить до суда...
Нет, это точно не стиль старшего лейтенанта.
Мы сели в машину. Двигатель уже напряженно урчал, готовый к поездке, и сама машина слегка напряженно подрагивала в нетерпеливом желании набрать скорость.
– Значит, я был не прав, – Слава Щербаков с готовностью пошел на попятную. – И старший лейтенант в городе.
– В городе он, в городе, – уверенно сказал капитан Вахромеев из СОБРа, сидящий на переднем сиденье, рядом с водителем. У капитана голос грубый и громкий, и оттого всегда действует на собеседника категоричным образом, хоть при подтверждении чего-то, хоть при отрицании.
«Уазик» рванул с места, словно его кто-то невидимый плеткой по колесам стеганул.
– Рассказывай, – сказал я Вахромееву.
Но его и торопить не было нужды. Николай как раз из тех парней, что в корне стараются пресекать все попытки полакомиться ментовской кровью.
– Двух наших ребят к ограждению школьного забора приковали. Их же наручниками. Забрали оружие. Старший лейтенант Соловьев десять минут был без помощи, валялся на тротуаре, истекал кровью. Ранение в живот. Случайный прохожий их обнаружил. Улица тихая, не для ночного гуляния... Он собаку на прогулку вывел... Собака у него такая, что с ней только ночью гулять. На всех бросается. Потому собаковод сам и помощь оказать не смог, только нам позвонил и в «Скорую»... И на том спасибо... Сразу выслали машины, чтобы все улицы перекрыть. Нападавшие ушли во дворы...
– Там их кто-то видел? – задал я естественный вопрос.
– А кто-то успел уже свидетелей опросить? – спросил Коля встречно. – На пару минут раньше нас выехали эксперты и дежурная следственная бригада. Ну, и «Скорая», наверное.
– Это уже легче. Не напоганят своими ногами.
По горячим следам всегда приятнее работать. Можно успеть разобрать, грубо говоря, «незатоптанные следы». Под «незатоптанными следами» я подразумеваю первую информацию, еще не переваренную в тупой свидетельской голове, не обогащенную и не отягощенную воображением и пришедшими на ум несуществующими красивостями, как это почти всегда бывает, когда допрашиваешь свидетеля через день или два после события.
Но и мне, и лейтенанту Щербакову пришлось испытать хотя бы частичное разочарование, едва мы прибыли на место. Затрещала, словно собралась лопнуть от натуги, рация машины.
– Севастьянов есть поблизости? – раздался голос дежурного по управлению капитана Устьянцева.
– Да, Валентин, я здесь, – ответил я в протянутый мне водителем микрофон.
– Мне, конечно, не слишком хочется тебя расстраивать, но твоего старшего лейтенанта Бравлинова час назад видели в военном городке. Он прогуливался с женой на окраине, как сказали, в районе стадиона. Жена отрицает этот факт, говорит, что была дома. Но Бравлинова видел командир взвода из соседней роты и даже обменялся с ним парой фраз, спросил, что со старшим лейтенантом произошло. Бравлинов просто отмахнулся и ничего не ответил. Жена старшего лейтенанта старший прапорщик Татьяна Бравлинова при этой встрече смутилась и отвернулась. Нам об этом только что сообщили. В бригаде тревогу поднимать не стали, просто отказались поднимать тревогу, сославшись на то, что не желают вмешиваться в ментовские дела.
– Значит, здесь был не он? – зло и категорично спросил я.
– А я, извини уж, не был ни там, ни там, – капитан Устьянцев обрадовать меня ясностью не пожелал. – Я за что купил, за то и продаю.
– И что теперь, мне возвращаться?
– Сам смотри. Вдруг там какая-то путаница. Здесь парни тоже уверенно его опознали. Хотя они его ни разу и не видели.
– В том-то и дело, что не видели. Они где сейчас?
– На месте должны быть.
Ментовскую машину я видел стоящей у бордюра. Позади машины толпа людей в форме и без формы. Эксперты, как известно, форму носить не любят. Но в темноте не разберешь, кто там чем занимается.
Взвизгнули жесткие тормоза «уазика». Мы остановились и вышли. Капитан Вахромеев с вопросом на меня глянул, я в ответ только плечами пожал.
– Значит, я был прав, – Слава Щербаков свои размышления решил на новую орбиту вывести. – Он все-таки дома.
– Пока он и здесь и там, – за меня уверенно ответил Вахромеев, словно он слышал наш предыдущий разговор. – И у нас нет причин отказываться ни от одной версии.
Вахромеев сбросил автомат с плеча в руку, зажал его сильной кистью и первым шагнул к месту происшествия.
Лейтенант Щербаков поспешил за ним, а я двинулся вслед неторопливо, в раздумьях.
– Он это был, абсолютно точно, – сказал старший прапорщик с наручниками, сцепляющими одну из его рук, – снять впопыхах забыл, что ли. Или от радости, что жив остался, до такой степени растерялся. – Взгляд такой, как у затравленного волка. Словно взглядом убить пытался. С ненавистью на нас смотрел и с испугом.
– Борис, ты не прав, – возразил пожилой старший сержант, видимо, водитель ментовского «уазика», потому что ключи от машины на пальце держал. – Взгляд у него как раз ясный был, ангельский. Это потом, когда другие подскочили, он уже чуть насмешливым стал. И на Володю Соловьева, это наш старший лейтенант, раненый, с насмешкой посмотрел, когда тот упал и за живот схватился. Как будто старший лейтенант комедию ломал.
– Я не Борис, – рявкнул старший прапорщик.
– И все равно ты не прав, потому что в штаны наложил, когда ствол у своего жирного пуза увидел, и больше ничего уже видеть не мог, – старший сержант говорил добродушно, вроде бы и без видимых оскорблений, но категорично. – А что касается того, он это был или не он, я сказать точно не могу. Но – похож вроде бы.
– Откуда эти четверо выскочили? – спросил я, прекращая спор, который начался, похоже, еще когда два мента «отдыхали», прикованные к металлической сварной ограде школьного сиреневого скверика.
– Оттуда вон, – показал старший прапорщик торопливо и даже шагнул к дорожке, выходящей из-за кустов. Ему, похоже, очень хотелось разговор со старшим сержантом прекратить, потому что старший сержант, в соответствии с возрастом, был мудр, как медведь, а в соответствии со службой безжалостен, как пчела.
