– Ладно, оставим лирику. Что может означать завершающий аккорд Изота? Зачем он нужен и какие последствия он может поиметь?.. Это главное, что нам предстоит выяснить.
– По-моему, это очевидно. Изот страхуется. Он пожелал «повязать» тебя «на крови». Теперь в случае определения менты не будут пытаться тебя задерживать. Они сразу откроют огонь на поражение. И некому будет рассказать ментам о вашей встрече.
– Надо звонить в бригаду, – решил Сережа.
– Зачем? – не понял лейтенант Зайцев.
– Звони, – сразу согласился я и протянул Сереже свою трубку.
Сережа номер набрал по памяти.
– Здравия желаю, товарищ подполковник, – оперативная штабная группа, несмотря на позднее время, была, судя по всему, на месте. Ждала нашего доклада после завершения встречи с Изотовым, как и было обговорено заранее, и Сережа узнал одного из руководителей операции по голосу. – Старший лейтенант Бравлинов. Да-да, Юрий Прокопьевич, только что завершили, встретились с капитаном Рустаевым и совместно докладываем. Не совсем. Изотов устроил сначала проверку, подставил вместо себя подполковника в отставке Сапожникова. И только потом сам подъехал. Капитан Рустаев просчитал ситуацию. Страховка идеально сработала. Мы с Изотовым договорились о сотрудничестве. Но потом он предпринял еще один ход, требующий наших, то есть ваших, ответных действий.
Бравлинов подробно рассказал о ментах, появившихся не вовремя, и о стрельбе.
– Пусть кто-то «встретит» меня с женой в городке около часа назад. Жена будет все отрицать, естественно, но встретить должен человек, который меня хорошо знает. Чтобы не заподозрили ошибку. И сообщите ментам. Как можно скорее. Это будет значить, что здесь был не я. Менты обознались и нарвались на пулю по своей вине. Факт неприятный, но совершенно не имеющий отношения к моему делу. И еще через часик можно второе подтверждение дать. Я к кому-то заходил домой за спальным мешком. Да-да, товарищ подполковник, с подтверждением сработает точно. Мы пока продолжаем действовать по плану. Пока все реализуется успешно. Возможно, завтра начну разработку Севастьянова. Еще мне нужны все данные на подполковника в отставке Сапожникова. С Изотом теперь я встречаться не буду, всю связь будет осуществлять подполковник Сапожников. Нет, я его сразу просчитал. И сделал вид, что принимаю за самого Изота. Получилось естественно. Он сам потом представился, с большим к себе уважением... Я доставил Сапожникову несколько приятных минут... Хорошо... Буду ждать, товарищ подполковник...
Сережа нажал клавишу отбоя и вернул мне трубку.
– Сейчас ментам сообщат. Местным. Те сразу сюда начнут звонить, чтобы показать, как здорово они потрудились. И в итоге получится, что здесь был не я. Только мне следует одежду сменить. Чтобы даже майку не опознали.
– А что, – заметил лейтенант Зайцев, – ловкий ход. У меня сумка в багажнике. Там рубашка есть. Джинсовая, навыпуск, можно пистолет под нее спрятать. Ты почему, кстати, пистолет с собой не носишь?
Меня тоже этот вопрос интересовал, но я как-то не решился спросить Сережу напрямую. Но сейчас посмотрел на него с любопытством, как и лейтенант.
Он ответил сразу, не задумываясь. Видно было, что отвечал на этот вопрос уже не раз.
– Каждому свое. Один чувствует себя сильнее, когда пистолет в руках держит, другой – наоборот. Если я не надеюсь на пистолет, у меня все другое лучше получается. А пистолет меня закрепощает. Давай рубашку.
Зайцев ушел к «Волге» и долго копался в багажнике, где лежали и его, и моя сумки. Но рубашку все же нашел и принес. Сережа начал переодеваться сразу, и только тут я понял, что Медвежий Заяц не упустил случая пошутить и принес не свою, а мою рубашку. Но возражать я не стал, потому что рубашка пришлась старшему лейтенанту впору. Хорошо еще, что вместе с рубашкой он не отдал Бравлинову две бутылки водки, припасенные для маленького торжества по случаю рождения сына. Вот только состояние жены пока мешало это торжество устроить. Но Зайцев и про рождение сына еще не знал, впрочем, как и Бравлинов. Про тяжелое состояние жены я сказал Зайцеву, а про сына пока нет. И не спешил сообщать даже теперь, чтобы не занимать их головы посторонними заботами. Сочувствие – это тоже забота, только не все это понимают, а когда сочувствие с радостью смешивается, получается непонятный коктейль, от которого голова может заболеть. Может заболеть даже от простого раздумья – что сказать, поздравлять или выражать обеспокоенность...
– Еще одно поручение, не знаю, насколько оно окажется важным, – старший лейтенант Бравлинов осмотрелся, словно искал что-то в машине. – Дай бумагу и ручку.
Я протянул свой блокнот, к которому была прикреплена ручка. Сережа сразу начал рисовать.
– Вот здание ментовки. Вот мой путь оттуда. Вот здесь, – он твердо ткнул ручкой в страницу, – я остановился, вытащил деньги из кошелька опера и выбросил сам кошелек. Мне нужен сам кошелек. Пошли кого-нибудь поискать. Там в кустах трава высокая. Просто так его не увидишь. Потому и надеюсь, что кошелек не подобрали.
– Сейчас отправлю Лохматого, – согласился я. – Что в кошельке?
– Не знаю. Но этим кошельком сильно интересуется Изот. Не содержимым, а самим кошельком. Я бы тоже поинтересовался дополнительно. Не в характере Севастьянова, жадного от природы, скрывать факт похищения кошелька и не скрывать факт похищения часов. Полковник Мочилов обещал скорое прибытие следственно-экспертной бригады. Хорошо бы они этот кошелек посмотрели. Это первое. Второе. Завтра мне привезут мобильник. От Изота. Попроси, чтобы твой номер поставили на контроль. Я позвоню тебе так, будто ты мой старый приятель и находишься в бригадном городке. Попрошу жене помочь, если попросит. Пусть мой номер на контроль возьмут. Надо проверить на возможность «прослушки». Если будет «прослушка», купи мне чистую sim-карту для связи.
– Нет проблем. Сделаю.
– Тогда мне пора на дачку.
«Выводить» старшего лейтенанта Бравлинова за город как можно ближе к месту временного проживания решено было на нашей «Волге». Посоветовались втроем, составили план. В принципе нехитрая операция именно за счет своей бесхитростности была обречена на удачу. Мы приближались к уже знакомому всем нам посту ГИБДД. Я сидел за рулем, Сережа устроился на заднем сиденье. Теперь на посту уже дежурили другие «гиббоны» и другие омоновцы, незнакомые. Приблизившись к посту, я увидел сигнал светящегося в темноте жезла, но не вправо к краю дороги прижался, а свернул влево, и остановился у самой стены двухэтажной будки ГИБДД, вызвав легкое недоумение наблюдателей. Но здесь, в тени будки, было вообще самое темное место на посту. Сережа на всякий случай пригнулся, а мы вчетвером вышли на дорогу. При полной полевой форме, в бронежилетах, с оружием. Навстречу нам шагнул уже немолодой омоновец, судя по всему, не дежурный, а проверяющий, наверное, и в чине. Я, приблизившись, козырнул.
– Капитан Рустаев, спецназ ГРУ.
– Подполковник Филимонов, – представился омоновец. – Чем можем помочь?
В его глазах проглядывало легкое недоумение от нашего появления. Я засмеялся:
– Это я должен у вас, товарищ подполковник, спрашивать, чем мы можем помочь. Мы сегодня с утра здесь дежурили, откомандированы к вам в помощь, как знающие старшего лейтенанта Бравлинова в лицо. Ближе к вечеру нас освободили, а сейчас опять подняли – из комендатуры позвонили. Что-то там у вас, говорят, произошло...
– Да, мне докладывали, что вы здесь дежурили.
– А что произошло-то? – спросил я напрямую.
– Ранен офицер милиции. При задержании преступника.
– Что, опять Сережа? – спросил я.
– Кто? – не понял подполковник.
– Старший лейтенант Бравлинов.
– А. Не сам он. Просто в его присутствии. – Омоновцу, видимо, уже были известны подробности происшествия, но он углубляться в их суть не хотел.
– Ой-ей-ей-ей-ей, – вздохнул я тяжко и с откровенным сочувствием. Впрочем, мое сочувствие значит не много. Я в нос человеку тоже с сочувствием бью, представляя при этом, как лицо будет назавтра выглядеть. – Что же это творится. Ладно. Мы попарно дежурим. Два человека на дороге, двое отдыхают в машине. Лейтенант Зайцев со мной, вторая пара – отдыхать. Приступаем к работе.
Вторая пара, устраиваясь на отдых, должна выпустить Сережу из машины, когда к ней уже не прикованы взгляды ментов. Пару километров рядом с дорогой мимо заборов каких-то баз и предприятий, потом пару километров до садов – это не много даже для уставшего человека, и Сережа может спокойно отдыхать в уютном, как он говорил, садовом домике Хомы.
Наше дежурство на посту ГИБДД надолго не затянулось. Мы же тоже не железные, и отдых нам, хотя многие в это верить не хотят, бывает необходим. Я все ждал, когда уедет омоновский подполковник, но тот не торопился, и тогда я посмотрел в сторону нашей машины и почесал подбородок. Ровно через минуту мне позвонили из машины.
– Так. Так, – ломал я комедию с внимательным и сосредоточенным лицом. И даже брови сурово нахмурил. – Я понял, товарищ полковник.
Я убрал трубку и шагнул к ментовскому подполковнику, который стоял неподалеку, смотрел в сторону, но к разговору прислушивался.
– Извините, товарищ подполковник, наше сотрудничество оказалось непродолжительным. Нас отзывают, поскольку ментовские данные оказались неверными.
– То есть, – не понял омоновец.
– Мне сейчас передали из бригады. Старшего лейтенанта Бравлинова дважды за вечер разные люди видели на территории городка.
– Теперь его ловят ваши? – поинтересовался подполковник.
– Нет, наши, я думаю, его ловить не будут. – Такое откровение покажется подполковнику более честным, чем явное рвение угодить ментам. – Даже нас сюда послали против нашей воли, а там вообще ловить не будут. Разве что задержат, если он прямо в часть заявится. А вообще Сережу в бригаде любят, и никто не верит в обвинение, считают это ошибкой. В городке сейчас его тоже менты ищут. Но дело не в этом. Дело в том, что Сережа не мог одновременно быть и там, и здесь. Там его видели люди, которые его хорошо знают, здесь – которые его не могут знать. Короче, мы едем отдыхать и ужинать с водкой, чего и вам желаю. И надеюсь, что нас уже завтра домой отправят.
Омоновец никак эмоций не проявил.
– Зайцев, играй отбой, – дал я команду.
Лейтенант с видимым демонстративным удовольствием пошел к машине, вместо отбоя насвистывая «Свадебный марш» Мендельсона.
Под место временной дислокации моей группы и приданных машин с местными гражданскими номерами нам выделили нежилое здание барачного типа на территории танкового института и неогороженную площадку перед зданием. Здание собирались сносить, но опоздали с началом работ,
