когда-то даже полевым командиром у боевиков, но сложил оружие и попал под амнистию. Я не уверен, что именно он был около дома, где вы жили, учтите этот момент, Сергей Алексеевич, поскольку имя среди мусульманских народов Кавказа достаточно распространенное, и здесь может быть простое совпадение. Но меня смущает странное исчезновение Алиахмета Хамитовича буквально за день до убийства Мамонова. Он должен был прийти к нам в офис для встречи с человеком, которого долго искал, Мамонов нашел такого человека, кстати, через капитана Севастьянова, но Алиахмет не пришел. И больше мы его не видели...
– Что за человека искал Садоев?
– Ему нужен был местный военный. Из имеющих отношение к военным складам. Я думаю, хотел купить оружие. Бывший полевой командир. Без оружия не может. У него нелады с другими чеченцами, давно здесь осевшими. У них всегда так – борьба за власть. Впрочем, это мои предположения, основанные на разговорах, которые я слышал только краем уха. Несколько фраз, понимаете, они создают только фон. И мне трудно делать полный вывод, основываясь на фоне. Вывод предстоит сделать вам.
– И он не пришел на встречу? – Я пытался не напрягаться от информации о военном человеке, имеющем отношение к складам.
– Да. Это очень странно и могло быть просто каким-то маневром, чтобы к Мамонову приблизиться вплотную. Есть у меня здесь подозрения, есть. И вы, Сергей Алексеевич, если что-то узнаете, обязательно меня в известность поставьте, потому что дело это может и в дальнейшем иметь последствия, в которые я пока не хочу вас углублять, поскольку они не могут иметь прямого отношения к вашей задаче.
– Естественно, Генрих Юзефович, – согласился я, – естественно. Вы помогаете мне, я с удовольствием помогу вам, если только мне попадется какая-то информация, которая может вас касаться, я сразу с вами связываюсь. Координаты.
– Я вам оставлю номер своего мобильника.
– Договорились. Я слушаю вас дальше.
– Дальше у нас появляются казахи. Здесь чистое столкновение экономических интересов. Есть в нашей области небольшой, запущенный, но перспективный объект – медеплавильный комбинат, объект атаки для «зеленых», поскольку он считается чуть ли не самым главным загрязнителем воздуха в мире. Нашей фирме принадлежит там контрольный пакет акций. А раньше принадлежал казахам. Всякие неувязки в законодательстве, вы понимаете, о чем я говорю, и комбинат стал нашим. Арбитражный суд помочь казахам не смог. И есть вариант, что они продолжают борьбу за спорную собственность таким образом. Но по этому вопросу мне придется собрать для вас дополнительное досье. Естественно, не по существу тяжбы за право владения контрольным пакетом, а по личностям людей, которые могут иметь к делу непосредственное отношение. На это потребуется минимум около трех дней. Я позвоню в Казахстан. Мне там помогут нужные люди. Тогда и будем говорить конкретно.
– Договорились, Генрих Юзефович.
– А теперь разрешите вопрос.
– Бога ради.
– Вы так и планируете действовать в одиночку?
– Вы считаете, что одному с задачей не справиться, и намерены предложить мне помощников? Правильно я вас понял?
– Не совсем. Хотя помощников я смог бы вам предоставить. Несколько человек, способных на крутые дела, но мало способных на собирание материала. Хотя по мелочи можно и их использовать.
– Если мне такие парни понадобятся, я к вам обязательно обращусь. Но чем тогда вызван ваш вопрос?
– Вы не планируете привлечь свое ведомство?
Он откровенно боялся, что в дело вмешается спецназ ГРУ – я по глазам это увидел. И даже догадался, с чем опасения Генриха Юзефовича могут быть связаны. Спецназ ГРУ стал бы официальной инстанцией, а работать с официальной инстанцией он не желал. И именно по той же причине менты не имеют практически никакой информации о последних контактах Мамоны.
– Ведомство не будет со мной сотрудничать до тех пор, пока я в розыске. Это абсолютно точно. Один человек, совершив преступление, не марает честь мундира. А если в деле будут замешаны официальные лица – это может вылиться в политический скандал, который ни одному командиру не добавит звездочек на погонах. Я могу рассчитывать только на помощь отдельных людей, своих сослуживцев настоящих и бывших, на вялую помощь того же отставного подполковника Сапожникова, но не более.
Генрих Юзефович встал, как он, наверное, думал, но мне показалось, что он подпрыгнул, выбираясь из-за стола. Наверное, обрадовался моему сообщению.
– Тогда, Сергей Алексеевич, я сейчас же приступаю к сбору сведений по всем трем основным вопросам, что вас интересуют. Если будут сопутствующие интересные сведения, и их тоже подберу. Беседой нашей я удовлетворен, признаюсь. И рассчитываю, что нам будет сопутствовать успех.
– Я, Генрих Юзефович, на это надеюсь не меньше вашего. Для меня это единственный путь к возвращению в нормальную жизнь. Итак, вы обещали дать мне номер вашего мобильника.
Он продиктовал, я «записал» в память. Телефонные номера я запоминаю сразу.
– А ваш номер?
– Пока у меня нет трубки. Моя личная у Копилки осталась. Или у кого-то из его коллег. Думаю, сегодня будет новая. Я обязательно сообщу вам, как только трубка появится.
– Вы намерены здесь оставаться? В этом доме?
– Едва ли. Сегодня ночью был эксцесс.
– Я в курсе. Мне Владимир Викторович рассказывал. Мы согласовали действия против молодых бандитов. Их давно пора было поставить на место, чтобы знали, куда соваться не следует.
– Владимир Викторович обещал мне что-то получше найти.
В действительности у нас с Сапожниковым даже разговора не заходило о смене места пребывания. Но знать это Иванову вовсе не требовалось. И даже прямо наоборот – я буду лучше спать, если он не будет знать, где я нахожусь.
Отставной подполковник даже не зашел ко мне после моего разговора с юристом Мамоны. Но здесь ничего странного не было, поскольку мы так и договаривались, что он сначала отвезет Генриха Юзефовича и только после этого вернется ко мне для обсуждения сведений без посторонних растопыренных ушей. А обсудить нам было что. Но я должен был сделать вид, что работаю открыто, и потому вышел, якобы проводить юриста. Заодно и о себе напомнил:
– Товарищ подполковник, вы мне обещали мобильник привезти.
– Да-да, – Владимир Викторович, уже было к калитке направившись, вернулся и протянул мне трубку.
– Вот спасибо. Без связи трудно.
Едва они уехали и шум двигателя стих вдали, я с новой трубки позвонил Вениамину и провел, как и договаривались, проверочный разговор. После этого осталось результата дождаться. И за это время осмыслить беседу с Генрихом Юзефовичем. Время у меня было, и я еще раз все тщательно проанализировал. И выводы получил соответствующие обстановке – мы в своем поиске на правильном пути.
Только после этого, уже с другой трубки, которую прослушивать не должны были, я позвонил капитану Рустаеву во второй раз и передал сведения, настояв, чтобы он временно, пока не прибыла «наружка» из Москвы, своими силами организовал все же слежение за ментовским капитаном. Чувство причастности капитана Севастьянова к событиям, ради которых и затевалась вся операция, не покидало меня. Я, конечно, списывал частично свои ощущения на личную неприязнь к Севастьянову, тем не менее факты тоже играли в моих ощущениях не последнюю роль. И особенно такой сильный факт, как пятьдесят тысяч долларов, если они действительно находились в распоряжении капитана Севастьянова. Сильно интересовал меня и пристрастный интерес к кошельку капитана со стороны Олега Юрьевича. Не к содержимому кошелька, а именно к самому кошельку. Здесь было что-то, но что именно – предстояло еще разобраться. А разобраться с этим можно было только с помощью или самого Севастьянова, или отставного подполковника Сапожникова, с которым, следовательно, стоило поработать плотнее.
Естественно, без согласования с оперативным штабом операции капитан Рустаев не мог начать действовать. И я еще не знал, каким будет решение оперативного штаба. Мне следовало в третий раз позвонить Рустаеву после возвращения Владимира Викторовича, чтобы выяснить ситуацию. Кстати, и новые возможные сведения передать. И я стал опять ждать.
Тихий звук культурного двигателя «Мицубиси Паджеро» раздался вскоре. Я снова не вышел в сад навстречу, и отставной подполковник вошел в домик после короткого стука. Я при его появлении, естественно, встал, как и полагается младшему по званию при появлении старшего по званию. Мое уважительное отношение, видимо, напоминало Владимиру Викторовичу ушедшие военные годы и нравилось ему. И потому он привычно махнул рукой, разрешая мне сесть, и сам на диване устроился, и ногу на ногу забросил.
– И как тебе наш юрист, который не слишком хочет быть нашим?
– Не хочет? – удивился я внешне, внутренне пытаясь и эту случайную информацию вложить в систему сведений, что мне уже удалось получить. – Мне показалось, он с удовольствием идет на контакт и готов к сотрудничеству. По крайней мере, ко мне он с открытой душой двигался и даже чуть-чуть подпрыгивал. Мне именно так показалось.
– Подпрыгивает он всегда, даже когда убегает, – походка такая. Что касается открытой души... Это к тебе. А в сторону Олега Юрьевича Генрих Юзефович двигаться упорно не желает. С самим Мамоной порой легче было сговориться. У нас сейчас присутствует некоторое столкновение коммерческих интересов – мелочь, но болезненная для самолюбия и, главное, создающая прецедент, и потому с ним трудно договориться. Иванов хоть и в стороне вроде бы стоит, а в действительности, как Олегу Юрьевичу кажется, заправляет в своей фирме всеми делами. Пока там все не утрясется после смерти Мамоны. Ладно, это дело постороннее. Давай вернемся к нашим делам. Что-то дельное он тебе подсказал?
– Я высказал свое мнение, он его поддержал. Обещал подобрать нужные сведения, – высказался я осторожно.
– Понял, – кивнул Владимир Викторович, принимая мою осторожность за естественное поведение. Человек военной разведки, военной разведкой воспитанный, он легко встраивался в подобную модель поведения и не видел в ней ничего выходящего из общепринятых норм. – Не настаиваю. А по моим вопросам?.. Удалось что-нибудь узнать?
Не убеждать же его активно, что его вопросы являются одновременно и моими вопросами, причем весьма актуальными. Однако небольшое совмещение интересов все же необходимо, поскольку надо предложить какое-то оправдание моим настоящим или даже будущим действиям, которые не могут остаться незамеченными, и даже моим вопросам, чтобы они не выглядели простым любопытством, совсем не свойственным людям нашей профессии. Кроме того,
