направили падающего прямо на Олега Юрьевича, чтобы тот дополнительно прикрыл шефа собой. Ментовский капитан тоже упал, но я видел, что он упал сам, и целенаправленно, за машину. А новые пули ударили в машину, разбивая стекла и разрывая металл, чтобы мента достать, но он был надежно укрыт двигателем и колесом. Я сразу определил, что стреляли сверху, с высоты, иначе могли бы использовать рикошет от брусчатки и достать-таки мента.
– Вы меня слушаете? – переспросил врач.
– Да-да, – ответил я, не отрывая взгляда от происходящего на крыльце.
– Когда вы сможете дать ответ?..
– Не сегодня. Я буду искать деньги, – сказал я и отключил трубку, потому что раздался треск в переговорном устройстве и врачу вовсе не обязательно было слышать наши разговоры. Ему вообще не обязательно знать, что у нас здесь происходит.
– Гиссар, я – Кашира. Я видел, кто стрелял, – сообщил старший лейтенант Каширин. – Предполагаю, что видел.
– Я – Грибник, – подал голос прапорщик Симонов. – Видел на крыше соседнего здания двоих. У одного «дипломат».
– Да-да, – согласился старший лейтенант Каширин. – Стреляли оттуда.
– Махно, – позвал я старшего прапорщика Елфимова. – Слышишь?
– Слышу, – отозвался Махно.
– Присоединяйся к Кашире и Грибнику. Хотя бы одного живьем захватите. У них наверняка страховка есть. Будьте осторожны. Я контролирую ситуацию здесь.
Контролировать ситуацию на месте в самом деле было необходимо. Неизвестно было, как поведут себя охранники хотя бы по отношению к ментовскому капитану. Охранники тем временем вызвали подмогу. Из дверей высыпало не менее десяти человек. Раненого сразу прикрыли выставленными бронежилетами. И всем действием руководил человек небольшого роста, сухощавый, которого я сразу выделил и даже узнал, хотя ни разу не видел его – подумалось, что это отставной подполковник Сапожников. Он отдавал команды без суеты, оглядывая окрестности и крыши и окна близстоящих домов. Причем сам совершенно не прятался.
Когда Изотову помогли зайти внутрь и занесли раненого или, возможно, убитого охранника, туда же и капитан Севастьянов торопливо заскочил. Его Сапожников презрительным взглядом окинул. Я находился достаточно далеко, тем не менее по повороту головы понял, что взгляд был презрительным. Сам отставной подполковник почти бравировал, не уходя с крыльца. И достал трубку мобильника. Не думаю, что он вызывал «Скорую помощь», потому что «Скорую» скорее всего вызвали до него, как и ментов. Сапожников обязан был предпринять какие-то действия, и я вполне мог предположить, какие именно. Естественно, подозрение сразу должно пасть на Агента 2007. Если в городе кто-то убирает уголовных авторитетов, если старший лейтенант Бравлинов подозревается в убийстве Мамоны, то его же должны подозревать и в попытке убийства Изотова, хотя сам Олег Юрьевич очень нервничает, когда его называют уголовным авторитетом, и старается показать себя с иной стороны. Тем не менее эти выстрелы создают опасную ситуацию для Сережи, и потому я сразу набрал номер Медвежьего Зайца.
– Слушаю, – отозвался лейтенант негромко.
– В кафе сидите?
– Кофе здесь хороший.
– Что Сережа?
– Ему позвонили. По телефону говорит.
– Понял. Только что стреляли в Изота. Бравлинов в опасности. Страхуйте по полной программе. Но – очень осторожно. Не влезать в ситуацию до полной ясности. «Раскрываться» только в случае крайней необходимости. Сережу, возможно, будут проверять.
– Понял, – коротко отозвался Зайцев.
– Гиссар. Я – Кашира, – вмешался в разговор старший лейтенант Каширин. – Есть машина. В машине кавказцы. Двое. Ведут себя беспокойно. В доме два подъезда. Мы не знаем, где выход на чердак. Приходится контролировать с улицы.
– С улицы попадете под огонь с двух сторон. Один контролирует машину. По одному в каждый подъезд. Огонь на поражение. Но одного хотя бы взять живьем.
– Понял, работаем. Махно, Грибник – по подъездам.
После Зайцева я связался с Древлянко и Словакиным. Капитаны контролировали подходы к кафе с разных сторон здания и друг друга в поле зрения не держали. Предупредил и каждого из них. Установку дал точно такую же, как лейтенанту, – вмешиваться только в случае откровенной попытки захвата.
Между тем отставной подполковник с крыльца ушел, но вышел уже через несколько минут. С ним было четверо. Сели в машину и выехали со стоянки. Я понял, куда они поехали, и пришлось сразу же позвонить по всем трем номерам снова. Таким образом, мы, кажется, подготовились.
На всякий случай я позвонил и подполковнику Ставрову. Коротко объяснил ситуацию.
– Где сейчас находится Алиахмет?
– Где Алиахмет, сказать не могу, но его трубка на компьютере пока светится.
Подполковник назвал адрес.
– Понял. Рядом с нами. Садоев в машине. Это они стреляли в Изотова. Чеченцы. «Разрубают узел» после разговора с Севастьяновым. Товарищ подполковник, доложите в оперативный штаб. Я не успеваю.
– Доложу, командир, – это было сказано с акцентом на последнем слове. Я догадался, что Ставров прослушивает и разговоры Сережи. Следовательно, и наш с Сережей разговор о собственной попытке покомандовать слышал. И обиделся. – Куда тебе компьютерщика прислать?
– Пока не знаю. Не знаю, где буду через пять минут.
– Вот, что я и говорил. А еще в штаб жалуешься.
– Я не жалуюсь, товарищ подполковник, я докладываю, согласно инструкции по оперативной работе, – ответил я твердо и отключился от разговора.
Не хватало еще нервы в такой момент трепать.
– Гиссар, я – Кашира. Выстрелы в подъезде. Три выстрела. Махно работает.
– В машине Садоев. Будь осторожнее, он – опытный. Страхуй Махно.
– Машина разворачивается, переезжает на нашу сторону. Грибник, твой подъезд чист. Выходи.
– Иду, – отозвался прапорщик Симонов. – Вышел. Вижу машину. Сейчас, только подтянусь и стрелять начну.
– Стрелять только при угрозе.
– Грибник идет, – сообщил старший лейтенант. – Есть захват. Вали пленника.
Тут же «переговорка» донесла звук активной стрельбы.
– Они поехали. Бросили.
– Что с пленником?
– Подстрелить пытались. Грибник вовремя среагировал. Капитан, машину надо.
Я повернул ключ зажигания в «Волге».
Пленника вместе со стандартным, хорошо знакомым каждому спецназовцу «дипломатом», в который укладывается разобранная бесшумная снайперская винтовка «винторез», мы пересадили в машину к Грибнику, связали крепко. Работали, не обращая внимания на остановившихся в недоумении прохожих и на звуки милицейских сирен, слышимые из-за угла. Был, конечно, в этом деле риск, но были и свои плюсы. Ментовские сирены нам только помогали, потому что после стрельбы в центре города и появления рядом ментов нас самих легко было за ментов в гражданском принять. Так, наверное, и произошло. На нас смотрели, но никто не интересовался нашим правом на такие действия. Второго чеченца, убитого Махно в подъезде, мы оставили «для развода» настоящим ментам. Поскольку сами мы «светиться» желания не изъявляли, пусть они поломают голову на досуге, откуда взялся труп и кто здесь работал.
Махно поехал вслед за Грибником сопровождающим на своей машине. Подстраховка не была необходима, но все же лучше перестраховаться, чем допустить промах, когда в руках есть единственный след. Мы же со старшим лейтенантом Гришей Кашириным на «Волге» выехали по адресу, который был нам известен, потому как логично было предположить, что Алиахмет Садоев отправится сначала на квартиру, где был раньше. Мог, конечно, и не туда отправиться. Но мог и туда. Скорее всего должен был бы отправиться туда, и весьма спешно.
На всякий случай я все же позвонил снова подполковнику Ставрову, понимая, что даже обида на младших по званию офицеров не позволит подполковнику саботировать действие, к которому он приставлен приказом. Меня же его обиды касались мало, я даже рад был, что он прослушал наш разговор. Теперь будет на дистанции держаться.
Сначала я доложил обстановку, попросил передать сведения в оперативный штаб, потом принять и сразу допросить пленника, и только после этого уже поинтересовался, в каком направлении движется сейчас Садоев. Подполковник уже не стал поправлять меня сообщением, что движется не сам Садоев, а его трубка. Просто и сухо назвал улицу, добавив, что едет объект быстро, быстрее, кажется, чем позволяют правила. Я сверил слова подполковника с картой города. Похоже было, что ехал Алиахмет именно на ту квартиру. Или он так надеется на своего парня, попавшего в засаду, и считает, что тот не назовет адрес, или думает быстро собрать вещи и сбежать в какое-то другое место. В любом случае нам следует перехватить его, чтобы не потерять. Умный и опытный человек, предположив, что он под контролем, избавится от своей трубки. И тогда мы не сможем узнать, чем Садоев занимается. Выход есть единственный – брать его сразу и надеяться на результаты допроса. Даже допроса с применением спецсредств, что вполне допустимо при особой важности операции. И пусть результаты такого допроса не рассматриваются судом в виде доказательств. Нам не суду данные необходимо было собирать, нам необходимо было найти заряд от бомб объемного взрыва и сами бомбы, дополнительно начиненные газом. Хотелось верить, что похитители держат их по отдельности.
К сожалению, подробный адрес нам известен не был. Только трехподъездный десятиэтажный дом и подъезд – крайний справа. А вот этаж или квартира – этого спутник определить не мог. Но мы со старшим лейтенантом рассчитывали справиться и так. Спешили, догадываясь, что Садоев тоже спешил не для того, чтобы побыстрее завалиться спать. Если он спешил, рискуя нарваться на «гиббонов» и на ненужную вынужденную остановку, значит, намеревался вещи собрать и сбежать, чтобы следа не оставить. Я Садоева не видел в лицо и узнать бы не смог. Однако его видел старший лейтенант Гриша Каширин и клялся, что не спутает с другим человеком, живущим в том же подъезде.
– Машина на месте, – сказал Григорий, показывая на помятую «копейку» во дворе.
– Скоро должны сами выйти, – заторопился я.
Я поставил «Волгу» в другой стороне двора, подальше от нужного нам подъезда. Наскоро прикинул варианты, выбрал простейший, как правило, работающий
