Еще вчера близкие и родные прощались здесь с телом Джекоба Кейна.
Надо бы прибрать, вынести увядшие цветы, открыть окна, проветрить…
Эмма все еще думала о встрече с Джулией. Она словно впервые увидела ее сегодня.
Нет, она вовсе не так наивна и глупа, как кажется. Скорее хитра и опасна. Такая сама кого угодно обведет вокруг пальца. Хм… Она ждет ребенка? Живот у нее — словно тощий блин, а уж пора бы… Конечно, Гидеон доверчив, как все благородные и прямодушные мужчины, внушить ему можно все, что угодно, стоит только похныкать немножко. Нет, теперь Эмма была почти уверена в том, что белокурая Джулия лжет и боится разоблачения. Но в чем? Интересно было бы посмотреть на ее младенца. Нехорошо так думать, но скорее всего он будет похож на бутылку виски.
Эмма разобрала пачку писем.
Вот письмо из адвокатской конторы от мистера Мак-Грегора…
«Клуб Настоящих Джентльменов», вручить Джекобу Кейну, эсквайру»… Как мучительно держать в руках такие письма и знать, что Настоящий Джентльмен Джекоб Кейн, эсквайр, уже никогда не прочтет их…
Несколько депеш из пароходной компании.
Это письмо с местной лесопилки для Гидеона. Кто-то передал его прямо на пристани, присоединив к остальной почте.
Это… От Томаса Кейна, кузена Гидеона.
В левом нижнем углу — надпись «Срочно!», адрес надписан как-то неровно и торопливо, на конверте — кляксы.
Эмма тяжело вздохнула.
— Какой печальный этот дом, правда, Калейлани? — Маленькая ладошка легла на ее ладонь. Махеалани прижалась к ней и смотрела, как Эмма раскладывает конверты.
— Правда, детка, он очень печальный. Мистер Кейн сам строил его, и теперь дом грустит по нему. У дома ведь тоже есть душа…
Взяв девочку на руки, Эмма подошла к окну.
Только что прошел дождь. Тот самый полдневный дождик, который, по местным поверьям, предвещает счастье. Должно быть, так оно и есть на самом деле. Вон какая радуга повисла над изумрудными холмами и долинами.
Эмма вспомнила сон Мириам Кейн, тот самый, который она невольно подслушала в беседке, когда мэм и тетя Лео шептались с глазу на глаз в саду лекарственных трав. Джекоб просил жену вернуться в светлый мир, потому что живые принадлежат свету и теплу домашнего очага. Сейчас этой дивной радугой он благословлял самое живое существо из всех, здесь живущих, ее маленькую Махеалани.
Эмма задумалась.
Что-то, там было еще, в этом сне, какая-то мелочь, подробность, которую она никак не могла зацепить… Несомненно, он был вещим, этот сон. Кейн хотел указать Мириам на убийцу? Или предупреждал ее о чем-то?
— Ты научишь меня танцевать хулу? — спросила Махеалани, вертясь на руках у Эммы.
— Хорошо. Но ты обещай мне не убегать и не прятаться, как сегодня… Иначе не будет ни хулы, ни засахаренных фруктов. Обещаешь?
— Обещаю.
— От чистого сердца?
— От самого чистого!..
И Махеалани, уже стоя в дверях, церемонно поклонилась, держась за края юбочки скрещенными пальчиками. Этому ее научила тетя Лео. Если скрестить пальцы — ложь не считается…
Эмме показалось, что она узнает в милом личике девочки черты ее отца.
Мысли вернулись к Гидеону. Бедный! Каким потерянным и одиноким показался он ей, когда траурная процессия покидала ранчо. Он как будто постарел, сгорбился, точно какая-то непосильная ноша гнула его к земле.
Сейчас пароход где-то на полпути к Гонолулу. Сколько еще времени будет длиться отпевание? А после — обратный путь… Скорее бы вновь увидеть Гидеона! Он приедет и разберется во всем.
Она на самом деле так думала.
Джулия, крадучись, вошла в гостиную, где на столике стоял ящик с почтой.
Письма с требованием выкупа, конечно, не было. А она-то сходила с ума, боясь, что не успеет перехватить бесполезную депешу. Да, ее догадка, которая возникла только что, когда она болтала с этой маленькой, любопытной обезьянкой, совершенно верна. Никто и не думал ни о каком выкупе. Джорданом руководила только месть. Джекоб Кейн давно мог сдать Джордана полиции, потому что в шкатулке хранилось признание Джеки в попытке инцеста. Пятнадцать лет пролежала эта бумага — и теперь стала причиной смерти Джекоба. А она, Джулия, всего лишь доверчивая дура и пособница каторжника и…
Джулия Кейн вздрогнула, наткнувшись на письмо Томаса.
Надпись «Срочно!» в левом нижнем углу. Что бы это значило?
Секунду поколебавшись, она вскрыла конверт.
Всякая болтовня о том, о сем, семейные новости, дежурные остроты… А это что такое?
Отправитель — национальное детективное агентство «Пинкертон» и чуть ниже — девиз: «Мы никогда не спим». Джулия пробежала глазами послание.
Вот оно, роковое для нее известие! Что ж! Они неплохо покопались в ее прошлом. Гидеон скоро все узнает, и тогда ей несдобровать. Придется поскорей убираться отсюда. Снова надо будет жить на собственный счет, как-то выкручиваться, ловчить…
Надо успеть смыться до возвращения Гидеона…
Джеки! Где он, этот подонок? Он втянул ее в это дело, он обязан ей, так пусть поможет выбраться отсюда, черт возьми!
Однако Джордан нашел ее скорее, чем она могла надеяться.
Серебряные кофейники, монеты, колечки, цепочки, — в поисках ценностей Джулия обшарила в доме все столики и комоды.
Стянув все, что при случае можно было выгодно продать, Джулия битком набила две седельные сумки и поволокла их в конюшню.
Она приторочила груз и уже готова была вскочить в седло, как кто-то тронул ее за плечо. Джеки Джордан! Отощавший, поблекший, сутулый, он постарел за неделю на добрый десяток лет.
— Как ты напугал меня!
— Чего же тебе бояться, Джоли? Ты ведь здесь полная хозяйка, настоящая леди. Это я тебя должен бояться. Вдруг ты прогонишь меня, бродягу? А ты, я вижу, собралась прогуляться? И путь предстоит неблизкий, не так ли? — Он кивнул на поклажу.
— Половина этого — твоя, Джеки. Может, и хорошо, что все так обернулось. Тебе не придется требовать выкуп, но теперь никто не посмеет обвинить тебя в этой смерти. Зачем бы тебе убивать Джекоба просто так, без денег? Ты ведь ничего не выгадал от этой смерти…
— Ничего, кроме одной бумажки. Где она?
— Я… Я спрятала ее…
— Где? — Он схватил ее за подбородок.
— Я отдам ее тебе, клянусь! Но ты должен обещать помочь мне, Джеки! Я должна бежать с этого острова. Гидеон скоро узнает все обо мне, о Дэвиде. Они написали в сыскное агентство.
— Мне плевать на твои проблемы. Мне нужна эта бумага, и я получу ее. Разве ты не усвоила еще, на что способен старина Джек?
— Не запугивай меня! Мне тоже плевать на твои дела. Я ничего уже не боюсь. Я стала твоей подстилкой, а теперь и воровкой — и не стыжусь даже этого! Можешь делать со мной все, что угодно, но если ты не поможешь мне выпутаться, бумаги у тебя не будет! Мало ли в чьих руках она может теперь оказаться!
