— Сны часто бывают обманными, не стоит придавать им значения, сестренка, — тихо басила тетя Лео. — Злые духи часто морочат нас, чтобы посмеяться над нашим горем.
— Ах, боюсь, мои сны верны. И у Старого Моки плохие сны, он говорил мне об этом.
— Глупо верить в плохое, пока ничего не известно. Надо молиться Отцу Небесному. Если он захочет, то поможет, несмотря ни на какие сны.
— Я молюсь… Но недавно я видела Джекоба. В самый первый вечер, когда он пропал. Я вышла на бельведер, думая, что сейчас он покажется на тропе с охапкой цветов, как всегда. Он рвал их для меня. И тут я увидела его. Он стоял в тени охия лехуа и держал в одной руке старую шляпу с фазаньими перьями, а в другой — ветку с красными цветами-шариками.
Я обрадовалась и спросила его:
«Любовь моя, что же ты возвращаешься так поздно?»
А он ответил:
«Ты напрасно стоишь здесь, в темноте, царица небес! Вернись в светлый свой дом, в теплый и радостный мир, которому ты принадлежишь».
Я сказала ему:
«Мне совсем не холодно и не страшно. Мне хорошо поджидать тебя здесь. Иди в дом, поешь, отдохни». Я пошла к дверям, и тут точно кто-то поцеловал меня в щеку. Я вскрикнула и обернулась, но моего бедного Джекоба уже не было, он словно растворился в темноте.
Мириам тихо всхлипнула. Прошло несколько томительных секунд, прежде чем она смогла продолжить рассказ.
— Я сбежала в сад… На том месте, где он стоял, лежала ветка лехуа с красными цветами, зловеще красными, цвета пролитой крови.
Эмма еле сдерживала слезы, боясь разрыдаться в голос и выдать свое присутствие. Ей было стыдно, ведь этот разговор не предназначался для посторонних ушей, но она догадывалась, что сон Мириам не был случайным. Призрак Джекоба Кейна явился для того, чтобы сказать нечто очень важное, о чем стоило серьезно подумать. Может быть, боги привели ее сюда и дали ей это знание для того, чтобы она смогла помочь Гидеону разгадать тайну исчезновения его отца?
Тело Джекоба Кейна нашли на следующее утро, вскоре после восхода солнца.
Его обнаружила группа Кимо Пакеле.
Безжизненное тело, завернутое в мягкую ткань тага, привязали к спине коня Кимо Пакеле и привезли в дом, который так хорошо знал и любил своего хозяина.
Все в усадьбе слышали три ружейных выстрела — знак того, что поиски завершены.
Работники ранчо, шорники, плотники, ковбои, прислуга — все-все вместе с женами и ребятишками толпились возле Большого Дома.
Печальный кортеж остановился.
Кимо спешился. Его лицо было черным, как застывшая лава, рот кривился от плача, слезы сбегали по щекам, но Кимо Пакеле не скрывал их, хотя и не подобало мужчине плакать.
Пакелос осторожно сняли страшную ношу с седла, и Кимо, приняв тело хозяина на руки, поднялся на веранду. Гидеон ждал его там с какой-то обреченной покорностью.
С рук на руки передал Кимо Пакеле останки отца окаменевшему от горя сыну. Гидеон бережно внес то, что еще недавно было Джекобом Кейном в темный дверной проем. Кимо Пакеле, сняв шляпу, проследовал за ним.
Мужчины обнажили головы. Толпа затаила дыхание.
Эмма уже боялась, что сердце ее разорвется от этой немыслимой тишины, когда безумный, потрясающий душу вопль донесся из дома:
— Не-ет, о Господи, не-ет! Горе мне, Боже милостивый, горе…
Это были первые слезы Мириам, первый плач вдовы по погибшему мужу.
И тогда словно прорвало плотину — женщины завыли, закричали, разрывая на себе траурные одежды, раскачиваясь и рыдая.
О Мириам, бедная Мириам, чем провинилась она перед Богом, за что он так наказал ее? Разве не помогала она бедным, беззащитным и слабым? Разве не была она бесконечно терпелива и добра к своим домашним? Разве мало страдала она в жизни? Сколько слез пролила она, ожидая сына с войны! Господь вернул ей сына целым и невредимым, но отнял любимого мужа, главу и опору семьи. О горе, где справедливость?
А Гидеон? Мало ли он перенес тягот в жизни? Он воевал, видел реки крови, рядом с ним умирали его товарищи, целых семь лет скитался вдали от родного дома, и вот вернулся для того, чтобы осиротеть, чтобы потерять отца, наставника, друга, которого так любил и почитал! За что, Господи, за что?
О Джекоб Кейн, благочестивый и честный, настоящий труженик, сколько хорошего он сделал людям, сколько в нем было силы и мудрости! Нет на острове человека, который не был бы обязан Большому Кейну! Никому и никогда не сказал он дурного слова! Все на острове были ему друзьями! Все паньолос, все туземцы, женщины и мужчины, взрослые и дети — все любили его! Посмотри, Господь, вот они, безутешные друзья Джекоба, все здесь. Так разве не заслужил Джекоб Кейн мирной смерти в своей постели? Почему же смерть заманила его в западню, отчего умирал он среди диких, безлюдных джунглей, один, без слова утешения, без надежды на спасение и поддержку?
Смерть настигла Джекоба Кейна в седле. Его конь провалился в глубокую яму-ловушку неподалеку от развалин древнего храма. До него в этой западне нашли мучительную смерть два диких длиннорогих бычка — мерзавец-браконьер зверски забил их камнями.
Видимо, конь и всадник рухнули в яму почти одновременно. Джекоб Кейн даже не успел вытащить ногу из стремени, когда несчастное животное нанесло ему чудовищный удар копытом по голове, раскроив череп.
Паньолос, особенно те, кто был в группе Кимо Пакеле, решили между собой, что Кейну кто-то помог угодить в кровавую западню.
Как это он один отправился в джунгли? Кто-то же заманил его в это гиблое место?
И почему никто не знал о причине его отлучки?
Почему он, всегда такой заботливый и обязательный, никому не сказал, куда и к кому едет?
Да, слишком много вопросов задавали любопытные люди.
А тут еще многие припомнили ветку охия лехуа, сорванную Джулией, невесткой Джекоба Кейна в день ее приезда…
Сбылось пророчество. Кровь пролилась.
Слухи ползли по острову, обрастая зловещими подробностями, предсказаниями и предположениями, выдаваемыми за реальность.
Глава 28
Пожилые островитянки пришли в дом Джекоба Кейна, чтобы, согласно древнему обычаю, снарядить его в последний путь.
Его тело омыли и обрядили в чистые одежды, тщательно расчесали его серебряную гриву, которой он так гордился при жизни, старательно прикрыв волосами ужасную, зияющую рану. Затем женщины удалились, и мужчины внесли в комнату гроб из дерева мило.
Теперь можно было оставить покойного наедине с родными.
Тем временем почти все население острова постепенно собралось вкруг Большого Дома. Многие явились издалека, проехав десятки миль. Люди прибывали в течение всего вчерашнего дня и даже ночью. Более двух тысяч человек в строгом молчании ожидали своей очереди отдать последнюю дань уважения и
