часовой стрелке. – В самом деле, в некоторых местах даже трудно понять смысл.
Грант выхватил у нее журнал и забросил его на шкаф, где она не могла его достать.
Когда он повернулся, Виктория уже сидела перед его сундуком, шуруя внутри его, поочередно изучая тщательно сложенные вещи.
– Почему так изменились записи? – спросила она, не поворачиваясь. – Вам трудно сосредоточиться? Это из-за меня, да?
Вот самоуверенная девчонка!
– Нет, – ответил Грант. – Это потому, что я по-прежнему чертовски измотан. Это правда. Но меня радует мысль, что вы не можете перестать думать обо мне, вместо того чтобы уделить внимание чему-то еще.
«Имею на это полное право». Тори вытащила стопку сложенных рубашек и перебросила одну через плечо с намерением ее забрать. По крайней мере теперь Грант понял, куда они деваются.
– Оставьте рубашку, Виктория, и сейчас же уходите.
Она встала и прищурилась.
– С вами будет то же, что со мной. Вот что я собираюсь с вами сделать. И вы получите от меня столько, что не сможете вынести. – С этими словами она независимой походкой выплыла из двери с его рубашкой на плече. Идеальный портрет самодовольства и готовности к сражению, которое она уже выиграла.
«Что со мной происходит?» – недоумевала Тори. Она была не на шутку обеспокоена. Внезапный порыв – прижаться щекой к влажной груди Сазерленда, повернуть к нему губы – было почти невозможно преодолеть. Как могло случиться, что этот человек стал для нее еще более привлекательным? Таким привлекательным, что дальше не куда. Хотя капитан и злил ее, она изнывала от желания потрогать его. Ей хотелось знать, почему он такой мрачный, такой унылый. Она хотела разгладить суровые складки между его бровями.
Тори резко встряхнула головой, а затем отправилась на свое привычное место на палубе, где несколько секунд сидела в задумчивости. Когда Сазерленд смотрел на нее этим утром, она увидела в его глазах что-то большее, чем простое любопытство. Совершенно очевидно, это было желание. Даже она с ее неопытностью могла его распознать. И еще он выглядел таким потерянным...
Резкий щелчок пальцев в дюйме от ее уха заставил Тори вздрогнуть. Похоже, Йен наконец решил присоединиться к ней.
– Я вижу, вы неплохо поладили с моим кузеном? – как бы мимоходом заметил он, открывая перед ней колоду карт, чтобы предложить немецкий вист на двоих.
Тори почувствовала, как у нее запылало лицо. Да что с ней такое происходит?
Когда Йен раздал карты, она решила сменить тему.
– Несколько дней назад Кэмми рассказала мне, что ваше сердце занято. Тогда почему вы не там, в Англии?
Йен вскинул руку и небрежно помахал ею.
– Мне нужно было срочно выбраться из города. Впопыхах я решил, что Грант отправляется всего лишь в Америку или что-то вроде того, но уж никак не в этот чертов Тихий океан.
– Как несерьезно! В итоге вы оказались заперты на корабле!
Йен кивнул.
– Но может, это и к лучшему, – сказал он скорее самому себе, чем ей. – Я не вижу надобности остепеняться так рано – мне ведь только двадцать шесть.
– Так вы собирались жениться? – Тори сложила свои карты.
– Ну, когда встречаешь ту единственную...
– А что на эту тему думает Грант?
– Я с ним об этом не говорил. Зато он прочитал мне лекцию, из которой следует, что я не гожусь на то, чтобы стать мужем и нести ответственность за семью.
– Как зовут вашу девушку?
– Эрика, – с мечтательной улыбкой пробормотал Йен.
Тори хихикнула – его влюбленность была очевидна.
– Вы думаете, она пришлет вам весточку? Может, вам заглянуть на почту, когда мы сделаем остановку в порту? Бьюсь об заклад, своим внезапным отъездом вы разбили девушке сердце.
Йен пожал плечами.
– И что же, Эрика будет ждать вас в Лондоне? – продолжала допытываться Тори.
Йен вытянул из колоды карту и, стараясь казаться небрежным, произнес:
– Не знаю, станет ли она ждать так долго...
– О, вы себя недооцениваете!
– Я не вполне уверен, знает ли она, что произошло, – признался он, и лицо его приняло напряженное выражение. – Если до нее не дошли мои письма, она скорее всего думает, что я пропал, а может, того хуже.
– Что может быть хуже?
В глазах Йена вспыхнула неподдельная боль.
