И все же он заставил себя отвернуться и вскочить в седло. Спустя мгновение он вновь посмотрел на Эвелин. Она расправляла юбки, поудобнее усаживаясь в дамском седле. Она подняла глаза на Синджона, и его сердце сжалось и затрепетало.
Когда они выехали из конюшни, Синджон внимательно оглядел улицу. Тишину утра нарушали лишь трубочист, молочник со своей тележкой да заспанный лавочник, несший на плечах тяжелый ящик. Однако Эвелин заметно нервничала. Синджон понял это по напряженно приподнятым плечам и побелевшим костяшкам пальцев, сжимавших поводья. Кобыла тревожно поводила ушами, словно чувствуя настроение хозяйки. Казалось, что если кто-то сейчас пожелает Эвелин доброго утра и коснется в приветствии полей шляпы, она в панике бросится прочь.
— Вы вооружены? — натянуто поинтересовалась она.
Ответом была беззаботная, уверенная и ободряющая улыбка.
— Я позаимствовал у миссис Купер самый большой разделочный нож. Однако уверен, что он нам не понадобится. Кухарка сказала, что высечет меня розгами, если я не верну его таким же чистым, как и взял, — сострил Синджон, заметив, что Эвелин улыбнулась и немного расслабилась.
За поясом его бриджей был спрятан пистолет, но Синджон не стал упоминать об этом. Она наверняка улыбнется при виде кухонного ножа, а вот пистолета скорее всего испугается.
Эвелин очень удивила Синджона, пошутив в ответ:
— В таком случае стоит поберечься. Должна признаться, миссис Купер может справиться даже с самым храбрым солдатом. Даже герцогу Веллингтону пришлось бы туго в рукопашном бою с миссис Купер.
Синджон благодарно улыбнулся.
— Вы встречались с его светлостью, когда воевали в Испании? — спросила Эвелин.
Синджон обедал с Веллингтоном и его офицерами. Этот великий человек беседовал с ним о лошадях и качестве кларета. Однако простые солдаты не обедают с герцогами, поэтому рядовой Сэм Карр продолжал играть отведенную ему роль.
— О да, я пару раз видел его издалека. И приветствовал с остальными парнями вместе, — ответил он.
И это было правдой, ибо проезжающего мимо герцога всегда приветствовали военные всех рангов и званий.
— Неужели вы так легко променяли великолепие войны на скучную должность лакея в Лондоне? — спросила Эвелин, напомнив Синджону, что он теперь не солдат, а простой слуга, не ровня ей.
— Война не так уж прекрасна. Это опасность, кровопролитие и бесполезный риск жизнями людей, — возразил Синджон, едва не забыв прибавить почтительное обращение «миледи».
Эвелин посмотрела на свои руки.
— Я знаю некоторых леди — матерей и жен офицеров и простых солдат, — которые шьют и вяжут для тех, кто сражается за границей. Они отчаянно верят в то, что война овеяна славой, ведь в любой момент кто-то из их сыновей или супругов может пасть на поле боя. Эта вера дает им надежду, смягчает боль потери.
Синджон ее понял. Да и разве могло быть иначе? Даже в самых нечеловеческих условиях найдется место благородству и славе. На войне было также чего стыдиться. Например, рукоприкладства, мародерства, насилия и некомпетентных офицеров, командующих хорошими людьми. Таких офицеров, как Крейтон.
Интересно, как бы отреагировала Эвелин, если бы узнала историю о позорном обвинении Синджона? Теперь ему еще сильнее хотелось доказать собственную невиновность.
— Вот так сюрприз!
Синджон замер при звуке голоса Крейтона. Каждая мышца его тела напряглась, готовая к сражению. Он потянулся за пистолетом и пришпорил коня, но потом понял, что Крейтон даже не смотрит в его сторону.
Он смотрел на Эвелин.
К ужасу и изумлению Синджона, она улыбалась в ответ на приветствие. Синджон в недоумении замер в седле. Судя по всему, леди Эвелин была рада неожиданной встрече, как если бы хорошо знала Крейтона и питала к нему симпатию.
На губах Крейтона тоже играла улыбка — устрашающее зрелище. Его взгляд блуждал по изгибам тела Эвелин, и сердце Синджона сжалось от негодования. Он вновь потянулся за пистолетом, готовый применить его в любую секунду или схватить за поводья кобылу Эвелин и увести ее подальше от Крейтона. Но она с готовностью двинулась вперед, забыв о том, что сама просила лакея встать на ее защиту.
— Доброе утро, милорд! Какая приятная и неожиданная встреча.
Синджон с ужасом заметил, что Эвелин зарделась от удовольствия. Должно быть, он издал какой-то звук, потому что леди Эвелин обернулась и властно махнула рукой, призывая его следовать за ней и Крейтоном.
Ноздри Синджона подрагивали от еле сдерживаемого гнева, когда он буравил взглядом широкую спину Крейтона. На подлом майоре была военная униформа превосходного качества. До того новая, что, казалось, блестела в лучах утреннего солнца. Синджон сомневался, что этот мундир поучаствует когда- нибудь в сражении. Его же обладатель казался эталоном храброго благородного офицера. Величие Крейтона отражалось в восхищенном взгляде Эвелин Реншо, и лицо Синджона исказила гримаса презрения. Форма благородного офицера не могла скрыть притаившегося под ней мерзавца. Синджон продолжал стоять на месте, слишком ошеломленный, чтобы пришпорить своего коня и поехать следом за своей хозяйкой и ее попутчиком. А Эвелин продолжала смотреть на Крейтона и улыбаться.
А Синджон-то думал, что она улыбается лишь ему.
Он ждал, пока леди Эвелин заметит, что ее слуга не последовал за ней, всем сердцем желая, чтобы она обернулась и прочитала в его глазах предостережение. Но Эвелин ехала вперед как ни в чем не бывало.
Сэм всего лишь лакей, а Крейтон, по ее мнению, настоящий джентльмен.
На Синджона нахлынули воспоминания о Крейтоне, скрутившем руки жене французского полковника. Вспомнил разорванный лиф ее платья, разбитые в кровь губы и ужас в глазах. Только вот Эвелин не испытывала страха. Она чувствовала себя в полной безопасности рядом с офицером и джентльменом, представителем высшего света.
Эвелин смеялась, и этот чудесный звук летел по ветру подобно птичьей трели. Синджон пришпорил своего коня. Он ехал позади на почтительном расстоянии, но все же достаточно близко, чтобы услышать отдаваемый ему приказ.
Высокий ворот ливреи мешал дышать. Ему хотелось рвануть его, поскакать вперед, выбить Крейтона из седла и ткнуть лицом в дорожную пыль.
Он вновь потянулся к пистолету и уже взялся за него. Единственный выстрел. Единственным выстрелом он отомстит за дюжины, сотни загубленных жизней.
— Гм!
Синджон поднял глаза и поймал на себе ледяной взгляд графа Уэстлейка, ехавшего по соседней дорожке. Он не остановился и не заговорил, а просто предупредил Синджона гневным блеском глаз.
Синджон тоже не отводил взгляда, позволив графу прочитать в своих глазах обуревавшую его ярость и разочарование. Однако выражение лица Уэстлейка не изменилось. Со стороны могло показаться, что его одолевает нестерпимая скука. Он проехал мимо, скользнув по Синджону ничего не выражающим взглядом, как если бы тот и впрямь был простым лакеем.
Синджон мысленно выругался. Он прекрасно понял Уэстлейка. Ему необходимо выполнить задание, совершенно не предусматривавшее убийство Крейтона. И не Синджону решать, с кем общаться или спать Эвелин Реншо. Без помощи Уэстлейка Синджона давно бы уже повесили за предательство, а Крейтон вышел бы сухим из воды.
Гнев кипел в душе новоиспеченного лакея. Похоже, Филипп Реншо не единственный предатель, с которым знакома его жена. Кого или что еще она знает? И не приведут ли ее эти знакомства на виселицу рядом с мужем? Эвелин вновь рассмеялась, и Синджон заскрежетал зубами.
Вот уж воистину жена предателя.
