— Я вышиваю всю свою жизнь. Я даже шила одежду для солдат.
— Но никогда самих солдат!
Эвелин успокаивающе посмотрела на Синджона.
— Я почти закончила. Если будешь лежать спокойно, я сделаю все гораздо быстрее. У тебя наверняка были раны и пострашнее. Как, например, вот эта.
Эвелин провела пальцем по шраму на ключице. Прикосновение было нежным и чувственным, однако следующий стежок испортил все впечатление.
— Насколько все плохо? — спросил сквозь стиснутые зубы Синджон.
— Пуля задела ребро, но не повредила жизненно важных органов.
— Я смотрю, ты не только портной, но еще и доктор? — спросил Синджон.
Свет от раскачивавшегося под потолком фонаря превратил волосы Эвелин в копну переливающихся золотисто-медных нитей.
Она бросила на Синджона еще один красноречивый взгляд.
— Это мне сообщил настоящий доктор.
— Стало быть, он здесь, на корабле?
Эвелин усмехнулась:
— Нет, но полковник настоял, чтобы тебя осмотрел доктор, прежде чем мы уедем. Он не хотел, чтобы новоявленный герой Франции умер от потери крови… Позволь мне все же закончить, — попросила она, вновь вонзая в кожу Синджона иглу.
Он лежал смирно и смотрел на любимую. Ее лицо было покрыто синяками и царапинами, а на шее виднелись темные отметины, оставленные пальцами Филиппа. Желудок Синджона болезненно сжался. Эвелин не рыдала, забившись в уголок. Он держалась совершенно спокойно и зашивала его рану.
— Эвелин, а тебя доктор тоже осмотрел?
Эвелин поднялась со стула, взяла чистую тряпицу и начала яростно рвать ее на ленты.
— Ты должен сесть, чтобы я могла тебя перевязать, — решительно произнесла она.
Синджон позволил ей перевязать раны, чувствуя себя слабым и беспомощным, точно ребенок. Он наклонился вперед и уткнулся лицом в шею Эвелин, пока она туго бинтовала его грудь.
Синджону хотелось уложить ее рядом с собой в постель, успокоить, но Эвелин стояла слишком далеко с непроницаемым лицом, а у него не хватало сил дотянуться до нее.
Она была смелой и красивой. В ней было все, что Синджон хотел видеть в своей любовнице. Он хотел защищать ее, любить, почитать и никуда от себя не отпускать.
Только вот у него не было ни гроша за душой. Ни дома. Ни семьи. Он все еще был преступником и предателем, несмотря на письмо с показаниями сержанта О’Нила.
А Эвелин совсем недавно овдовела, пережила похищение, ложь, жестокость и убила собственного мужа, чтобы спасти его, Синджона. Стоил ли он такой жертвы?
Эвелин вновь принялась бинтовать его грудь.
— Ну и что ты будешь теперь делать? — спросила она. — Куда отправишься?
Синджон видел на ее глазах слезы, но она не позволяла им пролиться. А еще он прочитал в глазах Эвелин надежду.
Нужные слова вертелись у него на языке, но он не имел права произнести их вслух.
Вместо этого он улыбнулся своей самой дерзкой, сводящей с ума улыбкой.
— Так далеко я не загадывал.
Глава 53
Перевязав рану, Эвелин позволила ему поспать, а потом села рядом и долго смотрела, стараясь запечатлеть в памяти черты его лица. Синджон проснулся, когда они достигли Лондона.
Он целовал ее мокрые от слез глаза, но не спрашивал, почему она плачет. Эвелин молча отвечала на поцелуи, беседуя с Синджоном без слов, ибо знала, что если заговорит, то начнет умолять его остаться с ней и смутит обоих. Он не хотел видеть ее в своей жизни. Для него их роман закончился. Эвелин гладила шелковистые волосы любимого, его покрытый колкой щетиной подбородок, вдыхала его аромат, пытаясь запомнить навсегда. Ведь другому мужчине в ее жизни не место.
Ее сердце едва не разорвалось на части, когда они подъехали к Реншо-Хаусу. Синджон попросил кучера отвезти Эвелин домой и только потом доставить его в Декурси-Хаус. Он не собирался оставаться. Эвелин высвободилась из его объятий, тут же ощутив холод.
— Эвелин, приедешь повидать меня завтра? — спросил Синджон. — Мне нужно кое-что тебе сказать.
Эвелин сглотнула.
— А что еще можно сказать?
Она не хотела больше слушать признаний. Если у него есть жена или невеста, из-за которой им не суждено быть вместе, ей лучше этого не знать.
Дверца экипажа отворилась.
— Добро пожаловать домой, миледи. Все в порядке? — спросил Старлинг, подавая своей госпоже руку с таким видом, словно она просто танцевала на балу всю ночь или пила чай с подругами, а вовсе не была похищена и увезена во Францию, где ее жизнь изменилась раз и навсегда.
Ей хотелось сказать: «Филипп мертв, и нам нечего больше бояться», но экипаж тронулся с места, увозя Синджона, и она не смогла вымолвить ни слова.
— Уже поздно, Старлинг. Поговорим утром. Запирайте дом и ложитесь спать, — сказала вместо этого Эвелин.
Дворецкий отвесил поклон и смотрел ей вслед, пока она поднималась по лестнице. Эвелин слышала, как заскрежетала задвигаемая щеколда — звук, означающий спокойствие и безопасность.
Старлинг ничего не сказал по поводу ран на ее лице. Он вообще сделал вид, будто ничего не заметил. Эвелин вошла в свою комнату и посмотрелась в зеркало. Неужели теперь так будет всегда? Она станет жить дальше — скандальная вдова в пустом доме, населенном вежливыми и верными слугами, которые никогда больше не упомянут имени Филиппа. Эвелин закрыла глаза и отвернулась от зеркала.
Она медленно разделась, забралась в постель и задула свечу.
Глава 54
Эвелин мерила шагами гостиную Марианны в ожидании Синджона. На ней было простое голубое платье. Лицо, испещренное ранами, скрывала вуаль. Она хотела было надеть черное платье, но потом поняла, что не может скорбеть по Филиппу. Хотя траур, наверное, все же придется носить, когда станет известно о его смерти.
Наконец пришел Синджон. На нем был элегантный костюм джентльмена, но двигался он немного скованно, и Эвелин поморщилась, представив его раны под дорогим нарядом.
И все это из-за нее.
Он снова ее спас и при этом едва не погиб. Но это в последний раз. Они попрощаются и будут жить дальше. Только теперь каждый сам по себе.
— Я получила еще одно письмо от Крейтона, — сообщила Эвелин. — Оно ждало меня дома. Мариэль рассказала мне правду, Синджон.
Синджон ничего не ответил, только смотрел на нее так, точно хотел выпить до дна. Напряженные нервы Эвелин затрепетали.
— С тобой все в порядке? — спросил Синджон, не обратив внимания на ее слова. — На твою долю выпало столько переживаний.
— Я почувствовала бы себя лучше, если б знала, как поступить с лордом Крейтоном. Я могу
