вконец смутилась. На улице становилось все больше народу. Повсюду зажглись фонари.
По старому испанскому обычаю жители города медленно гуляли по площади, а национальный оркестр играл веселые мелодии. Я то и дело ловила на себе любопытные взгляды, возможно, потому, что мы с Марком представляли такой контраст – высокий мужчина с золотистыми волосами и темноволосая женщина.
– Видишь, любовь моя, ты так прекрасна, что никто не может отвести от тебя взгляда.
– Не люблю, когда на меня глазеют, – резко ответила я. – Марк, давай посидим где-нибудь. От этого хождения по кругу мне не очень хорошо.
Марку удалось отыскать каменную скамью под деревом, мы уселись и долго молчали. Окружающие явно принимали нас за любовников, решивших уединиться.
Марк привлек меня к себе. Я почувствовала, как его рука скользнула под шаль, пальцы нежно погладили плечо и грудь.
Не в силах справиться с собой, я мгновенно застыла, но, повернув голову, заметила, как пристально Марк наблюдает за мной; губы искривлены легкой усмешкой.
– Иногда я чувствую, что совсем не знаю тебя, Марк.
– А я чувствую, словно знал тебя всегда. Но недостаточно. Наверное, со всеми людьми так. Брак может быть унылым, тоскливым сожительством или полным открытий путешествием. Не провести ли нам следующие несколько дней, пытаясь получше узнать друг друга, дорогая жена?
Мои глаза невольно расширились.
– Никогда не слышала, чтобы ты так разговаривал, Марк. По-моему, ты сложная личность.
– Тебя это пугает или интригует? Милая Ровена, если бы ты только видела себя! По крайней мере мне удалось привлечь твое внимание! Наконец-то ты посмотрела на меня как на мужчину. Бедняжка, неужели все так плохо? Не можешь его забыть?
У меня перехватило дыхание, но притворяться не было сил.
– Очень заметно? Я пыталась…
– Может, слишком усердно пыталась. Раньше или позже сама увидишь Люкаса Корда в истинном свете – бессовестного, хищного убийцу, почти животное. И перестанешь предаваться романтическим мечтам о том, что произошло с тобой, и вновь возвратишься в реальный мир.
– Марк, я не…
– Мы теперь муж и жена, но это не значит, что я перестал быть твоим другом. Будем откровенны, Ровена. Мне не причиняют боли разговоры о нем, потому что я получил тебя, а он остался ни с чем. И придет день, когда ты сделаешь свой выбор по собственной воле и навсегда забудешь прошлое.
Значит, Марк собирается покорить меня нежностью, завоевать то, что Люкас взял силой. Что он подумал бы, знай всю правду? И осмелюсь ли я рассказать ему? Возможно, я бы и призналась во всем, включая последний приход Люкаса, если бы Марк не поцеловал меня, на этот раз горячо, властно, почти грубо, застав врасплох и заставив задаться вопросом: какие еще сюрпризы приготовил он на этот вечер?
Но поначалу все было как прежде. Марк заказал столик в углу маленького зала, где было меньше народу. Еда была вполне сносной, шампанское – ледяным.
Под веселым взглядом Марка я пила бокал за бокалом, готовя себя к ожидавшему впереди испытанию – муж ничего не сказал о том, что собирается отправиться к друзьям.
Он выпил больше шампанского, чем я, но лицо только чуть раскраснелось; Марк уже не делал попыток завести разговор на интимные темы. Мы беседовали о книгах, музыке и театре. И тут…
– Закон всегда интересовал меня, наверное, потому, что профессия адвоката в моей семье наследственная. Особенно я любил посещать нашумевшие процессы, даже если не принимал в них непосредственного участия. Собственно говоря, я специально приехал с дядей в Сокорро на процесс Люка Корда, чтобы услышать речь Джима Дженнингса, адвоката из Сан-Франциско, которого нанял твой отец. Слышала об этом?
– Мистер Брэгг рассказывал еще до того, как я приехала сюда, – пересохшими губами прошептала я.
– Корд был виновным, конечно. Его следовало бы повесить – и все избавились бы от многих бед и несчастий! Он, естественно, убеждал тебя, что невиновен? Бедная Ровена! Я говорил потом с Фло по просьбе твоего отца. Он думал… видишь ли, девочка всегда была кокеткой. Гай считал, что Фло заявила об изнасиловании только из страха перед отчимом. Но девчонка клялась, что говорит правду, и если бы ты видела, в каком она была состоянии – платье разорвано, все тело в синяках, – тоже не сомневалась бы!
– Но отец…
– Гай не желал признать, что его подопечный, сын любимой женщины, мог лгать. А у Корда, конечно, были свои мотивы прийти к Гаю, вместо того чтобы сбежать. Мы ведь оба знаем, в чем дело, – письмо, деньги, которые он надеялся унаследовать, и к тому же Корд наверняка считал, что влияние твоего отца поможет его оправданию в суде – тебе нужно было видеть его ошеломленный взгляд, когда судья вынес приговор.
– Марк, не можем ли мы поговорить о чем-нибудь другом? Все это в прошлом.
– Для того чтобы узнать будущее, нужно понять прошлое, разве не ясно, Ровена? Речь идет не о несчастной жертве, а о хладнокровном, расчетливом преступнике.
Я гордо подняла подбородок.
– Ну что ж, нужно признать, что ты был прав, а я – нет, вела себя как глупая, доверчивая простушка! Но все-таки могу я просить сменить предмет нашей беседы на что-нибудь более приятное?
– Конечно, – добродушно кивнул Марк. – Я вовсе не хотел тебя расстроить. Поверь, настанет день, когда
