Все утро я только об этом и думала. Марта с большим сомнением отнеслась к рассказу о том, как я упала во дворе, и заметила, что нужно бы подумать о том, чтобы завести собаку.
– Мальчики рассказывали, что слышали ночью крики. Они вас разбудили?
Я покачала головой, но пообещала попросить Марка найти мне собаку. И когда наконец оказалась одна в кабинете отца, вновь глубоко задумалась. Что же делать?! Я все еще не пришла ни к какому решению, когда Марта объявила, что приехал Марк.
Я приветствовала его с необычным радушием, но первые же его слова вызвали во мне бурное раздражение.
– Ровена, зачем вы сделали это?! К чему было убегать?! Все гости расспрашивали о вас, а дядя был словно медведь с занозой в лапе!
– Надеюсь, это не он прислал вас?! – холодно спросила я. – У меня нет настроения слушать упреки! И кроме того, я никуда не убегала!
Отвернувшись, я подошла к окну, пытаясь немного успокоиться.
Марк последовал за мной.
– Ровена, в чем дело? – встревоженно спросил он. – Я только хотел сказать, что в тот вечер вы были не похожи на себя, но когда уехали, не сказав ни единого слова, я подумал… – Он схватил меня за плечи, осторожно повернул лицом к себе. – Это Фло чем-то расстроила вас? Или я обидел? Дело не в дяде, а в том, что вы могли рассердиться на меня!
Я ничего не ответила, глаза Марка не отрывались от моего лица, брови тревожно хмурились.
– Что-то не так, – спокойно заметил он. – От меня не скроете. Дядя? Что он сделал?
Я попыталась отодвинуться, но его пальцы вцепились в мои плечи так, что я охнула от боли. Руки тут же опустились, лицо Марка потемнело.
– Он сделал вам больно! Боже, это уж слишком! Неудивительно, что вы хотели уехать, а я так подвел вас! Но на этот раз, клянусь…
– Нет, Марк!
Видимо, я была очень взволнована, потому что он побелел от ярости.
– Ему это так не сойдет! Всю жизнь делал с людьми что хотел, и я притворялся, что ничего не вижу! Но когда он осмелился…
– Он ничего мне не сделал! Марк, вы не поняли! Мы с Тоддом поспорили, но я уехала, только чтобы поставить на своем, а не потому, что…
Я недооценила степень гнева Марка… или любви ко мне. Он неожиданно спустил с плеча мою блузку, открыв огромные синяки, которые я надеялась скрыть.
– О Боже! – тихо пробормотал он, и мне показалось, что его руки дрожат.
– Марк, – поспешно сказала я, – послушайте! Это не ваш дядя – я упала вчера во дворе, наступила на подол халата и набила шишек! Честное слово, не о чем беспокоиться.
– Я вам не верю!
Никогда я не слышала, чтобы Марк говорил со мной сухо и холодно; глаза мои сами собой расширились от изумления. Не успела я что-то сказать, как он снова схватил меня за руки.
– Защищаете его?! Несмотря на все, что он сделал, все-таки защищаете? Ради Бога, Ровена, неужели он и вас заворожил?! Я думал, что вы единственная, кто ему не покорится!
– Достаточно, Марк! – От злости я даже начала заикаться. – Раз и навсегда, Тодд Шеннон не имеет никакого отношения к синякам! Слышите, никакого! Мне что, поклясться на Библии, что говорю правду?! Какое право вы имеете стоять тут и обвинять меня?!
– Я люблю вас, и вы знаете это! – Марка почти трясло. – Думаете, я могу спокойно видеть эти синяки, темные круги под глазами и понимать, что вы не спали?! Господи, Ровена, я тоже глаз не сомкнул, все думал, волновался за вас, мучился: что же он сделал, почему вы так поспешно скрылись?! Неужели не понимаете? Знаю, вы не считаете меня настоящим мужчиной, но, проклятие, поверьте, у меня хватит мужества убить каждого, кто до вас дотронется!
Я была настолько потрясена неожиданным взрывом чувств, что не сопротивлялась, когда он притянул меня к себе.
– Ровена! Если бы вы только знали, если бы достаточно доверяли, чтобы рассказать все…
Он обрушил жадные, отчаянные поцелуи на мое лицо, щеки, рот, зарылся в плечо, целуя синяки. Я совсем не ожидала ни такой страсти, ни такого неистовства, поэтому, не вырываясь, молчала.
Когда Марк наконец отпустил меня и поднял голову, я заметила гнев и боль в его глазах и, мягко высвободившись, отодвинулась и оперлась о письменный стол отца.
Марк умоляюще взглянул на меня.
– Ровена… дорогая.
Я намеренно старалась говорить как можно спокойнее и холоднее:
– До того как скажете еще что-нибудь, вы должны выслушать меня, Марк. Понимаю, что обязана сказать вам правду, поскольку все имеют право на справедливость, но сначала обещайте, что никому не расскажете об этом и ничего не предпримете. Ясно? – Заметив, как лицо Марка вновь посуровело, я предостерегающе покачала головой: – Нет-нет, Марк, я настаиваю. Не дадите мне слова, ничего не скажу… если я в самом деле вам небезразлична, вы пообещаете мне то, о чем прошу. Мне нужен друг, Марк, человек, с которым я могла бы говорить откровенно. Неужели не понимаете?
