женщины приходят и уходят, не так ли? Отец Луз был моим другом, старым другом. И я хотел ее, к чему лгать? Я говорил с ним перед смертью, и он знал это, и все могло быть решено, не вернись Люкас. Молодой… каким молодым он должен бы ей казаться! Молодой, крепкий, красивый. Она взглянула на него, он на нее. И вскоре оказалось, что ее нужно спасать, и именно он, и только он, должен стать спасителем. И конечно, Люкас считал, что обязан доказать мне: он стал мужчиной. Как-то давно, когда Люкас был совсем мальчишкой, мы отправились в набег на одну мексиканскую деревню. Вы шокированы? Но думаю, уже слышали о команчерос. Мол, мы хуже бандитов, страшнее даже, чем наши братья апачи, которых так боятся англичане. На этот раз… там была девушка, совсем молоденькая. И Люкас, который был мне вместо сына, нашел ее. Он не знал, что с ней делать. Поймите, это все жестокая игра, охота: преследование, захват добычи… Она знала, что пленниц насилуют, и ожидала этого.
Вам неприятно это слышать? Ну что ж, такова правда. Люкас растерялся, и я… я забрал девушку у него и сказал: «Тогда станешь мужчиной, когда повзрослеешь настолько, что схватишься со мной из-за женщины, которую оба хотим».
Но вот пришло время, когда мы вновь сошлись в поединке за Луз, и он победил. Вы удивлены?
Я тоже. Думаю, что убил бы его, если бы смог, но Люкас научился приемам борьбы у китайцев. Видели когда-нибудь, как он дерется? Научился этому в тюрьме и когда работал на железной дороге в Канзасе и Юте вместе с китайцами. Он не часто использует эти приемы, потому что сказал однажды, будто их держат в секрете, и он поклялся никогда не применять их, кроме как для самозащиты. Я был зол, когда мы дрались, и держал в руке нож – думаю, это его несколько извиняло. Но хотя вы можете не поверить, я тоже по- своему человек чести…
«Ты должен мне женщину, Монтойа», – заявил он, и это было правдой. Люкас оставил меня лежащим без сознания, в пыли, хотя мог убить, и взял с собой Луз. Привез ее сюда. Я думал, они уже поженились, и, наверное, простил бы его, будь это так!
– Значит, вы его по-прежнему ненавидите! – прошептала я. Несмотря на всю решимость оставаться равнодушной, страстная речь затронула сердце, заставив мучиться вопросом: какие бури бушуют в душе этого внешне сдержанного человека? – А Илэна?
Сама того не сознавая, я сказала вслух то, о чем думала, и опомнилась, только заметив кривую усмешку Монтойа.
– А, вы тоже это заметили? Илэна – словно далекая звезда, богиня, о которой мечтает каждый мужчина. Я всегда хотел ее. Даже когда она была женой моего лучшего друга, даже позже, когда знал, что убило его. А теперь… не знаю. Может, это привычка или мы наконец стали друзьями после стольких лет и начали друг друга понимать. Я невероятно восхищаюсь Илэной, уважаю ее, как ни одну женщину. Больше вы ничего не узнаете, я и так сказал слишком много, сам не пойму отчего.
Он задумчиво взглянул на меня, но в этот момент музыка смолкла, Чато поднес ко рту бутылку текилы и стал жадно пить. Когда он вновь взял гитару, я оказалась в объятиях Люкаса, а смеющаяся Илэна танцевала с Монтойа.
Сама не могу понять, как все случилось, заметила только, как красиво двигались в такт музыке Луз и Рамон, но внезапно мое тело стало жестким и неподатливым, ноги начали сами собой спотыкаться. Люкас отвел меня в угол двора, поднял за талию, и я неожиданно очутилась на широкой глиняной стене. Не было времени ни бороться, ни протестовать, помню только, что луна была позади нас, так что я не видела ясно его лица, только бронзовые блики в волосах, когда руки на талии сжались чуть крепче.
– У тебя талант заставлять мужчин раскрывать душу, не чувствуя при этом ничего, правда, Ровена?
Я бешено вскинулась:
– У тебя нет прав допрашивать меня!
Но тут Люкас перебил, голос его почему-то звучал хрипло, вымученно.
– Когда прекратишь играть со мной? И почему именно я? Не хочу спорить и ссориться, только кое о чем попросить. Я знаю, как ты ко мне относишься, и, может, заслужил это, но по крайней мере всегда был честен с тобой, Ровена. И прошу того же от тебя!
Чтобы не показать, как внезапно перехватило дыхание, я холодно отрезала:
– He понимаю тебя, Люкас Корд. Нападаешь на меня, а в следующую секунду требуешь откровенности. Зачем?
Он немного успокоился, но сжал меня с такой силой, что я поморщилась.
– Ты и Монтойа. Я видел, как долго вы разговаривали, и всматривался в твое лицо. Он сказал все, правда?
– Что он мог сказать? Или тебя совесть мучает? Еще один пример твоего бессердечия… эгоизма! Ты не хотел Луз, но отнял ее у человека, который женился бы на ней, отнял и привез сюда, в эту тюрьму! И для чего? Женишься сам? Сколько ей еще ждать, пока ты исчезаешь и появляешься как заблагорассудится? Испытываешь ли ты вообще какие-нибудь чувства, кроме несчастной страсти к Илэне и ненависти к Тодду Шеннону? Почему ты обращаешься со всеми словно с шахматными фигурками? Притащил меня сюда с какими-то целями, не так ли? Потому что я была невестой Шеннона и богатой наследницей? А не дай я слово Рамону, что бы ты сделал? Продал бы за границу? Или просто убил бы, как пытался убить Элмера Брэгга! – дрожащим голосом закончила я.
Не нужно было говорить все это, но так долго копившиеся эмоции вырвались наружу, и я ничего не смогла поделать с собой. Люкас просил быть с ним честной – я так и поступила. Он отнял руки и уставился на меня, слегка наклонив голову, чтобы получше разглядеть. На мгновение Люкас затаил дыхание, и я приготовилась к гневному отпору – от него исходила волна едва сдерживаемой ярости, и, зная бешеный характер этого человека, я должна была бы испугаться. Но в душе царило такое смятение, что даже ударь он меня, я только обрадовалась бы: тогда ужасное напряжение, державшее нас словно в цепях, ушло бы. Но Люкасу, не в пример мне, удалось сдержаться.
– Думаю, больше нам не о чем говорить, не так ли? Пойдем, я отведу тебя к Рамону, – бесстрастно ответил он и протянул руку, чтобы помочь спрыгнуть, но принять помощь было невозможно.
– Сама справлюсь, – по-детски огрызнулась я, удивляясь, почему по-прежнему дрожит голос.
Руки тоже тряслись; попытавшись опереться о стену, я почувствовала, как юбка за что-то зацепилась. Позже я винила порезанные пальцы, которые вновь начали болезненно пульсировать, себя за то, что не смогла правильно рассчитать высоту стены, выпитое вино. И неожиданно пошатнулась, сильные руки
