котором рассеянный разум мог сконцентрировать свое внимание, когда отвлекающие мысли или чувства прерывали процесс осознания.
Вернувшись в медицинский институт, я нашел комнату, в которой мог медитировать во время обеда. Ко мне постоянно присоединялись несколько человек для того, чтобы «посидеть» в течение получаса. Я поддерживал близкие отношения с несколькими монахами, регулярно бывал в монастыре, и организовал встречу, на которой выступил священник, едущий в Нью-Йорк.
Буддизм и медитация также представляли собой богатое поле для академических исследований. Я смог пройти летний курс для специалистов по психическому здоровью в Институте Ньянгма, основанном тибетским буддистским ламой в Беркли, Калифорнии. Во время этого курса мы изучили основные принципы и практики буддистской психологии. Именно там я впервые услышал об Абхидхарме, системе буддистской психологии.
Абхидхарма дословно переводится как «перечень состояний разума». Существуют сотни абхидхармических текстов, но лама из Ньянгмы поделился с нами лишь самыми основными принципами.
Одной из фундаментальных доктрин являлось то, что нормальное течение личного опыта на самом деле представляет собой безукоризненный синтез нескольких компонентов. Эти компоненты называются скандхи, пять «вещей», которые составляют наше осознанное состояние: форма, чувство, восприятие, осознание и привычные наклонности. Каждую из этих скандх мы обсуждали в течение нескольких дней, пока мы не достигли определения, которое было приемлемо для каждого из нас, и которое мы могли выразить в знакомых нам западных терминах.
Еще одним важным моментом была возможность и методика растворения того клея, который удерживал вместе эти скандхи. Буддисты считают, что путем уничтожения фасада нашего ощущения собственной личности мы можем обрести доступ к глубинным слоям реальности, сочувствия, любви и мудрости. Этот процесс состоит из последовательности шагов, и знающий учитель может помочь медитирующему узнать эти шаги и пройти через них. В течение тысячелетий буддизм усовершенствовал эти техники, а миллионы практикующих подтвердили эти методы, и достигли с их помощью ощутимых результатов.
Хотя эти медитации были более сложными, чем «просто сидение», они были очень интересными, и приводили к обещанному результату. Мне нужно было написать научную статью о своем летнем опыте, и я воспользовался этой возможностью, чтобы опубликовать описание системы Абхидхармыие о своем духовном пути под воздействием психоделичь о сложных израильских народных танцах, включающихков и Моисей. и часть своего собственного опыта медитации. Изучение Абхидхармы также заставило меня задуматься о ее пользе в оценке психоделических состояний.
Окончив медицинский институт, я вернулся в Калифорнию, чтобы получить психиатрическую практику. В Сакраменто я помог организовать и проводить собрания связанной с монастырем медитационной группы, которая встречалась раз в неделю и спонсировала медитационные собрания, проводимые монахами. В течение нескольких лет собрания группы проходили в моем доме, что дало мне возможность обсудить с членами монастырского сообщества свои интересы, в том числе касающиеся психоделиков. В монастыре я прошел обряд посвящения мирянина в буддистскую секту, учению которой следовал аббат, и я сохранил тесные связи со своими первыми друзьями-монахами, который теперь становились уважаемыми членами иерархии священников.
Соображения, связанные с образованием и карьерным ростом, заставили меня уехать из Сакраменто после четырех лет психиатрической ординатуры в Университете Калифорнии в Дейвисе, но спустя два с половиной года я вернулся и стал работать на факультете. Местная группа медитации, которую я помог организовать, все еще проводила собрания, но структура первоначальной организации значительно изменилась. Многие монахи ушли из паствы, так как учения все больше концентрировались на самом учителе и его духовном опыте. В то же самое время, аббат все больше склонялся к отшельничеству, окружая себе доверенными помощниками. К тому же, в рамках мирского сообщества появилась собственная иерархия. Атмосфера приобрела оттенок «кто с нами, а кто не с нами». Неформальный и спокойный обмен больше не существовал.