LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости

«огурца» прекращалось.

Вера народа в ритуал зомби цементировала, сплачивала нацию страхом. Долгие десятилетия этот страх поддерживал власть диктаторов на Гаити. Охранники и воины диктатора Дювалье, его «тонтон-макуты», наделенные неограниченной властью над населением, считались среди последнего созданными колдуном-диктатором зомби. Сам Дювалье, естественно, никогда этого не отрицал.

В русской сказке «О мертвой царевне» королевская дочь съедает яблоко, подсунутое ей злой мачехой, и впадает в состояние сна, неотличимого от смерти (богатыри даже хоронят ее). Возможно, яблоко в этой сказке — образ растения или реально существовавшей колдовской смеси. Но в русских сказках не сохранилось отзвуков второй стадии процесса «зомбирования».

Ни «мертвая» вода, ни яблоко мертвой царевны, ни чан с кипящим молоком (из «Конька-горбунка») не вызывают состояния абсолютной подчиненности колдуну. Зато они приводят к волшебному преображению героя. Из мертвого сна он восстает, став мудрее и прекраснее. Русские сказки готовят нас к пониманию христианской истины о смерти и возрождении Спасителя.

В других культурах — все по-другому.

Европейские ведьмы «открывали» душу и впускали в нее волю дьявола. Гаитянские растения «открывали» душу зомби для злой воли колдуна или диктатора.

Вся информация о гаитянском культе дошла до нас из отчета английского фармацевта А. Дюрана — единственного европейца, пережившего превращение в зомби. Он же доставил коллегам-фармакологам лиану и галлюциногенное растение.

Дальнейшие научные исследования галлюциногенных свойств антихолинергических алкалоидов нам неизвестны. Однако в начале 70-х годов стала просачиваться информация по использованию антихолинергических галлюциногенов (и не только их) спецслужбами всего мира для создания собственных «живых роботов» — шпионов и убийц.

Действительно, гаитянские открытия способны проторить дорожку к мечте любой разведки — идеальному шпиону, который на самом деле даже не подозревает о том, что он должен выполнить какое- либо задание. В нужный момент его «бессознательная программа» включается, и он совершает определенный набор действий, о которых потом забывает.

Его невозможно перевербовать, даже допросить, не зная ключа — слов, благодаря которым активизируется заложенная с помощью галлюциногенов разрушительная «программа».

Подобных опытов, еще со времен Третьего рейха, было множество. Большинство из них закончилось неудачей: «испытуемые» умирали, сходили с ума, но «программированию» поддавались плохо.

Вероятно, потребность психики человека в сохранении собственной цельности гораздо сильнее любого психоактивного препарата.

Однако в отдельных случаях эксперименты удавались. Иногда это становилось объектом общественного внимания.

В начале 70-х годов по всей Америке прокатилась волна возмущения по поводу программ «модификации поведения» (мы еще вернемся к ним в главе об LSD). Подобные программы подразумевают принудительное перевоспитание взрослых преступников, а также «трудных» школьников и подростков — с целью сделать их поведение «более приемлемым для общества».

В госпитале в Атаскадеро, который фактически является тюрьмой строгого режима, насчитывалось 1500 душевнобольных преступников, попавших сюда за преступления на сексуальной почве. Это учреждение первым применило лекарство анектин (сукцинилхолин). Полученный из антихолинергических алколоидов беладонны, этот препарат применялся в хирургии для расслабления мышц во время операции.

Но если немного превысить дозу и ввести ее внутривенно, анектин не только расслабит мышцы, но и вызовет их полный паралич, сходный со «смертью зомби».

Через 30–40 секунд после укола парализуются пальцы рук и ног, глаза, а затем межреберные мышцы и диафрагма. Биение сердца замедляется до 40–50 ударов в минуту. Появляется ощущение нехватки воздуха. Все время действия препарата (5–6 минут) человек находится в полном сознании.