LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости

идентичность своей личности с воображаемыми способностями, за ней неминуемо следует инфляция (человек перестает относиться к себе критически, очевидные неудачи не влияют на его самоуверенность) и, наконец, диссоциация личности.

По непроверенным данным ряда московских психиатрических клиник (попросту — из разговоров с коллегами 80-х годов), каждый пятый или шестой «целитель» становился нашим постоянным пациентом.

Откройте рекламную страницу любой газеты или журнала, посмотрите на нее внимательно, и вы сразу увидите «виртуальный концептуализм» в действии. На пространстве страницы будут равнозначно существовать «психоаналитические экстрасенсы» и новейшая сантехника, порнографические ночные клубы и «суперсовременные» таблетки для похудания…

Но мы отвлеклись. Главным является то, что, в отличие от пациентов доктора Лэнга, многие отечественные «искатели истины» имеют от рождения вполне сформированное чувство «Я». Окружавшая их сначала «одномерная», а потом и «виртуальная» культура просто не давала им возможности на основе образа сформировать подобие — творческую «Я»-кон-цепцию или то, что Р. Кеган называл «смысловым сценарием личности».

Говоря другими словами, они чувствовали себя собой, но ответить словами себе или окружающим на вопрос «Кто ты?» не могли. В то же самое время материалистическое образование убеждало их в том, что простой ответ на этот вопрос должен существовать!

В результате «Я»-чувство защищает такого искателя от полного провала в патологическую веру. Его шкала «мое — не мое» срабатывает вовремя. Он способен чувствовать грань угрозы развоплощения в предлагаемых ему мистических знаниях и упражнениях. Эта грань ощущается, как нечто чуждое по отношению к личности, а потому опасное, вызывающее страх. Это уже знакомый нам страх «измены мира» — синхронистичности.

Фрагмент диктофонной записи:

«— Почему же все-таки вы ушли из дианетики, если все было так интересно?

— Сама не знаю… В какой-то момент стало страшно… Все хорошо, но во время одного разговора мне показалось, что они хотят что-то со мной сделать… изменить что-то важное внутри… Понимаете? После этого они стали казаться чужими…»

Чувство «Я» защищает, но потребность в чуде, в создании трансцендентной «Я»-концепции не ослабевает ни на йоту. Ощущение собственной недостаточности возвращается. Единственный выход, который видит сознание материалиста, — это поиск нового «учения» или «учителя».

Главной доминантой в таких случаях является сам процесс учебы — бесконечного поиска рациональной, сформулированной словами концепции «истинного» магического знания. Такие люди все время учатся в надежде обрести «окончательное знание», им все время кажется, что нужно приложить еще одно умственное усилие, закончить еще одни курсы, походить еще к одному целителю — и… все! Они обретут способность жить и действовать самостоятельно…

Они становятся жертвами равнозначности духовных смыслов «виртуальной культуры».

И дальше все развивается по схеме интеллектуальной зависимости. «Последний» целитель оказывается предпоследним и т. д. Сам процесс мистического ученичества оправдывает не хуже химического наркотика неспособность человека к самостоятельной жизни (само-стоятельной — «стоящей на себе», насколько все-таки велик русский язык!).

Обратите внимание: жители нашей страны с момента своего столкновения с виртуальностью свободного мира проходят этапы зависимости, чрезвычайно схожие с теми, которые проходила Америка после «психоделической революции». Все начинается с повального увлечения мистикой и сектами («американский» вариант мы описывали в главе «Мистика Востока»). По мере того как люди убеждаются в