начало в этой предстоящей работе уже положено, сделано до обидного мало. Упомяну, что вышли в свет книги М.Г. Ярошевского «Историческая психология науки» (1995), «Первая Международная конференция памяти А.Р. Лурия» (1998), «Традиции и перспективы деятельностного подхода в психологии. Школа Леонтьева» (1999), В.П. Зинченко «Мысль и слово Густава Шпета» (2000), A.A. Леонтьева «Деятельный ум» (2001) и ряд других изданий. В этом же ряду и мои попытки разгадать значение и личностный смысл жизнетворчества Л.С. Выготского, А.Р. Лурия и А.Н. Леонтьева, прежде всего статья «Социальная биография культурно-исторической психологии» (1993) (см. также: Асмолов , 1995, 1999, 2001, 2002).
При восприятии этого цикла работ, и прежде всего своих собственных, все резче возникает смутное чувство растущей неудовлетворенности. Что-то невероятно важное в понимании культур мышления наших учителей упущено.
И речь идет вовсе не только об отсутствии или потере архивных материалов, неполноте воспоминаний, неточностях и недоговоренностях при анализе текстов научных публикаций. Все эти пробелы всегда были, есть и будут. Речь идет о том, что представители деятельностного культурно-исторического подхода при обращении к жизни тех, кто со-творил деятельностный подход, как правило, начисто забывают о возможностях использования этого подхода как «культурного орудия», «культурного инструмента» для постижения истории своей собственной науки. Сапожники, как всегда, оказываются без сапог.
В психологии, как уже говорилось, существует гамбургский счет. Но это свой гамбургский счет. В нем свои правила игры.
Первое правило. При анализе истории психологии психолог деятельностного культурно-исторического подхода использует культурные орудия, культурные техники, культурные средства, присущие этому подходу. В отличие от «борца» из школы интроспекционистской психологии сознания, работающего с «кругом сознания», или, в несколько ином варианте, с «кругом текстов», психолог деятельностного подхода исходит из того, что за сознанием открывается жизнь (А.Н. Леонтьев), и движется от жизнетворчества — к наукотворчеству.
Второе правило. За « потоком сознания » ( У. Джеймс ) выступает поток деятельностей и побуждающих их мотивов. Отсюда ключ к полифонии сознаний (М.М. Бахтин) ученого лежит в полифонии мотивов , в полимотивации.
Жизнетворчество А.Р. Лурия пронизано полимотивацией его личности , его потоком деятельностей, его потоком коммуникаций в разных культурных и исторических контекстах.
Третье правило. Мотивы личности порождаются в процессе приобщения к разным субкультурам, к разным кругам общения в мирах истории, науки, политики и искусства. Кратко это правило может быть названо правилом « мотивационно-культурологического анализа ». Понять жизнетворчество А.Р. Лурия – это значит понять круги его общений в разных субкультурах. Например, круг «А.Р. Лурия – Л.С. Выготский – С.М. Эйзенштейн – Н.Я. Марр». В связи с этим кругом процитируем замечание известного семиотика В.В. Иванова: «Для систематического анализа проблем зарождающегося киноязыка (особенно по картине “Октябрь”) Эйзенштейн должен был регулярно встречаться со своими друзьями-психологами Л.С. Выготским, А.Р. Лурия и Н.Я. Марром» ( В.В. Иванов , 1976, с. 66). Мотивы А.Р. Лурия произрастают и из таких кругов общения, как круг «А.Р. Лурия – Н.А. Бернштейн – А.А. Ухтомский», «А.Р. Лурия – З. Фрейд», «А.Р. Лурия – А. Валлон – Ж. Пиаже – Дж. Брунер», «А.Р. Лурия – К. Прибрам», «А.Р. Лурия – Р. Якобсон – Н. Хомский». Выделение этих и многих других кругов общения А.Р. Лурия требует специальной работы. Но без этой работы полимотивация жизнетворчества А.Р. Лурия, его многоликость как личности остается тайной за семью печатями.
Четвертое правило. От « знака » в науке – к « знаку » в культуре. Для понимания этого правила напомним, что в деятельностном подходе все чаще звучит формула «сознание как действие» (Дж. Верч). Co-знание А.Р. Лурия, Л.С. Выготского и А.Н. Леонтьева конструировалось как действие в контексте их научной школы и, что особенно важно, помогало стать А.Р. Лурия не только «знаком» в психологии, но и «знаком» в культуре. Именно А.Р. Лурия после смерти Л.С. Выготского выступил как универсальный медиатор, универсальный посредник, способствующий успехам культурно-исторической психологии в
