самого себя. И, в продолжение продумывания идеи индирективности, следовало бы сказать: прежде всего – для самого себя.
Индирективный подход и дзен
То, чем должен быть «правильный» ответ терапевта на слова клиента в индирективной терапии, можно было бы показать на примере особого рода дзенской поэзии – «рэнга», или поэзии «нанизанных строф». Эта поэзия, которая была очень популярна в средневековой Японии, представляет собой, по сути, особый случай совместной медитации. Участники этого поэтического «турнира» (элемент турнира здесь еще присутствует) по очереди произносят две или три строки классического японского пятистишия – «танка». Пятистишие, стало быть, делится при этом на две неравные части – на три и две строки. Трехстрочные формы потом, как известно (и во многом именно благодаря практике «рэнга»), превратились в самостоятельный поэтический жанр – «хайку», или «хокку», – жанр, который прославил великий Басё. Итак, первый участник произносил три строки, следующий – две, следующий – опять три, потом опять – две и так далее.
То, что говорил каждый следующий участник, должно было быть продолжением – или «ответом на» – строки, сказанные предыдущим участником. И если обратиться к записям этих бесконечных цепочек стихотворных реплик, можно с удивлением обнаружить, что каждая отдельная строфа образует с двумя соседними строфами полноценное пятистишие, причем – как с предыдущей строфой, так и с последующей! То, что строфы эти не бессвязны, что каждая последующая действительно «отвечает» (и часто весьма тонко) на предыдущую, – это несомненно так.
И если смотреть на эту ситуацию извне, – а именно так сплошь и рядом на нее и смотрят даже знатоки японской поэзии, которые, предпринимая подчас чрезвычайно тонкие и изощренные филологические анализы этой поэзии, исходят при этом исключительно из того ее содержания, которое можно извлечь непосредственно из текста, – если смотреть на эту ситуацию извне, то можно проглядеть главное, или даже – единственное, что тут имеет значение (если только помнить, что речь идет именно о дзенской поэзии).
Главное же состоит в том, как эти строчки рождаются. Чтобы быть дзенскими стихами, они должны рождаться – по слову великого дзенского поэта танского Китая Ван Вэя – из той особой дзенской же «пустоты, которая не заполняется вещами», или, говоря иначе, должны рождаться из «своего собственного начала»; то есть в своем рождении они не должны определяться ничем внешним себе, в том числе – и стихами предыдущего участника, «ответом» на которые они выступают.
Итак, с одной стороны, стихи каждого участника этой поэтической медитации не могут рождаться независимо от того, что было сказано предыдущим участником, – они должны быть ответом на то, что сказал предыдущий участник. При этом, однако, чтобы быть именно дзенским ответом, и ответом именно на дзенское стихотворение, они должны проистекать из «своего собственного начала», не определяться в этом своем рождении ничем внешним себе. Больше того – они должны предполагать такое же качество в стихах другого: если я на стихи другого участника сессии отвечаю как на дзенские стихи, то и в отношении них я должен предполагать то же самое, то есть – что это стихи, рожденные из своего собственного начала, или – из той дзенской «пустоты, которая не заполняется вещами». Дзенская пустота – не физический «вакуум». Когда мы говорим: «природа не терпит пустоты», мы имеем в виду пустоту, которая как раз всегда требует заполнения, которая не только может быть заполнена, но не может таковой не быть. Пустота, о которой говорит Ван Вэй, которую ищет человек на дзенском пути, которая может быть дзенским Началом, – это «другая Пустота». Искать и достигать Пустоты, которая не может быть заполнена вещами, такого «места, стоя где» человек в своем «действии» не определяется ничем внешним ему, установиться и стоять в таком месте в своем действии (положим – в рождении своего стиха) – вот путь и дело человека дзен.
Эту дзенскую пустоту и следовало бы считать собственным началом всего «дзенского», в частности – дзенских стихов.
И тут для европейского ума, для рационального сознания возникает неразрешимое противоречие – противоречие между дзенской природой стихотворений, которая требует, чтобы они проистекали из дзенской же Пустоты, то есть не имели ничего внешнего себе, что определяло бы их рождение, – и тем обстоятельством, что в случае «рэнга» они должны быть «ответом на» другие стихи.
В соответствии с дзенским пониманием, то, на что мы отвечаем, не предшествует ответу, но – как таковое – устанавливается как раз внутри и через этот «на него» ответ. То есть парадоксальным образом мы отвечаем на то, чего всегда еще нет, или, быть может, лучше было бы сказать: что есть то, что не есть.
Стихотворение, на которое очередной участник отвечает рождением своего стиха, – как таковое, в своем дзенском качестве – впервые
