соответственно тому, что исследование тут является продуктивной «ловушкой для сознания», которая, как мы разъясняли это понятие выше, «ловит» нечто, чего до того не существовало, что лишь благодаря срабатыванию этой ловушки впервые только и приводится к своему существованию.
Заметим, что с точки зрения классической культуры рациональности подобного рода схема метода представляется глубоко противоречивой и потому невозможной и недопустимой.
В частности, традиционный способ мышления с необходимостью должен «обнаруживать» тут «дурную бесконечность» развертывания схемы метода, невозможность ее «замыкания», остановки движения по ней: исследование практики (включающей это исследование) предполагает исследование исследования (практики, включающей это ее исследование) и т. д. до бесконечности!
Стоит, однако, только попытаться продумать стоящие за подобным рассуждением допущения, чтобы поймать себя на том, что в нем, по существу, реализуется прежний способ мышления и способ представления ситуации исследования: исследование – на каждом шаге развертывания этого рассуждения – по-прежнему представляется совершенно внешним по отношению к исследуемому – «прогрессивно разбухающему» при этом – объекту изучения.
На самом же деле, в культурно- исторической психологии оно – именно «внутреннее». А то, что в рамках прежнего способа мышления тут с неизбежностью возникают парадоксы и апории, и указывает на то, что вместе со сменой основной схемы метода должен также смениться и самый тип рациональности – самый способ мышления и представления рассматриваемой новой – «неклассической» – ситуации в исследовании.
Направление движения, которое здесь намечается, а именно – построение исследования внутри особым образом организуемых психотехнических практик, это направление и должно обеспечить решение перечисленных выше, при анализе ситуации в современной психологии, задач, в частности – задачи аккумуляции опыта различных практик и обеспечивания его передачи из одной практики в другую.
Конечно же, и в рамках психотехнической парадигмы иследования проблемы – и, быть может, даже только более трудные и важные проблемы – еще остаются, но они уже становятся доступными обсуждению, и возникает надежда если не на их решение, то, по крайней мере, на какую-то разработку, тогда как при естественнонаучном подходе они оказываются принципиально неразрешимыми.
Почему? Во-первых, потому, что каждая система психотехнического действия, даже каждый акт осуществления такого действия оказываются предельно индивидуальными. И обычные практико-методические знания, которые получаются в одной системе, оказываются в принципе непереносимыми в другую. Все оказывается предельно ситуативным. Каждый, кто участвовал в тех же тренинговых группах или в тех или иных практиках «стимуляции творчества», не может не согласиться, что происходящее там – каждый раз уникально, что оно происходит «здесь и теперь» и повторить его, воспроизвести невозможно. «Мастером» мы и называем человека, который предельно четко улавливает особенности ситуации и предельно точно и адекватно «по ситуации» и действует.
Мастер, конечно, накапливает опыт. Когда он проведет 25 групп, он скорее всего будет действовать более эффективно, чем после проведения двух. Хотя некоторые, даже самые крупные практики, отрицают это. Так, например, Роджерс в своей книге о группах (
Но даже если допустить, что накапливание индивидуального опыта такого «ведущего» или участника группы и происходит, то передать этот опыт за границы непосредственных участников группы – передать его через знание – оказывается невозможным. Если рассказывать о групповых занятиях тем, кто никогда не был в группе, – тем, кто никогда не имел этого опыта изнутри, то рассказ этот производит, как правило, странное впечатление. Слушатели не могут даже понять, как это серьезные люди, с серьезными задачами – вплоть до задач своего личностного развития – могут играть в эти «детские» игры. Ибо, по рассказам, группы представляются совершенно никчемным и совершенно никуда не ведущим занятием, и после того, как участники рассказали, чем они занимались, кажется, что они скорее всего обманывают, с таким пафосом говоря о том, как много они получили из опыта групповой работы. Если в данном случае давать обычные описания естественнонаучного типа, то есть описывать процессы в группах как естественно протекающие по определенным законам процессы, то такое описание оказывается совершенно неспособным передать опыт
