формированию таких фрагментарных и приспособительных систем [281] . Эти системы обеспечивают глубокий «почвенный слой» необходимых привычек, на котором строится собственное развитие.
Формы адаптации, относящиеся в данный момент к собственным, могут позднее опуститься на приспособительный уровень. Так, приобретение навыка может сначала сопровождаться острым чувством собственной вовлеченности. Каждый помнит то экстатическое чувство могущества, которое он испытывал, когда впервые вел автомобиль. И маленький ребенок находится в неменьшем экстазе, когда впервые успешно идет (хотя вряд ли в таком раннем возрасте возможно более чем рудиментарное переживание возвеличивания
По-видимому, в ходе эволюции человек, становясь менее инстинктивным и более разумным в своих действиях, вынужден формировать фокус – вырабатывать средства преодоления головоломной сложности мириадов ситуативных систем приспособления. Сталкиваясь со слишком многими обстоятельствами, он вынужден развивать у себя ощущение их сравнительной важности. Выражаясь языком Уильяма Джеймса, необходим контролер для регуляции предприятия, которое выросло настолько, что ему стало тяжело саморегулироваться. Согласно Джеймсу, эволюция создала этого необходимого контролера в виде сознания. Я думаю, что современным взглядам более соответствовала бы следующая формулировка: необходимый контролер обнаруживается в описанных нами собственных функциях; не все они сознательны, но всем им свойственно наделять значимостью определенные сферы поведения, оставляя другие лишь приспособительными.
Эту теорию поддерживают онтогенетические данные, так как поведение маленького ребенка оказывается адекватно объяснимым в понятиях его импульсов, взаимодействующих с окружением, которое обеспечивает адекватные поощрения и наказания. Именно таким образом создаются ранние детские привычки. Но к трем годам жизнь уже делается слишком сложной для этого простого способа становления. Она требует сортировки и оценки проблем по их относительной значимости, требует планирования и ориентации, системы отчета. И эта потребность со временем делается все более острой.
Таким образом, проприум (который мы могли бы определить как индивидуальное «качество» сложности организма) развивается потому, что у человеческого вида и отдельного человека есть в нем потребность. Едва возникнув, собственная активность уже имеет субъективную текстуру, отличную от приспособительных или случайных явлений. Мы почти всегда можем провести различие между тем, что происходит с нами, и тем, что мы сами делаем.
Если эта линия рассуждений верна, психология не может полностью полагаться на теории случайного и приспособительного становления. Повторю, что эти теории хороши в пределах их диапазона охвата. За прошедшие пятьдесят лет психологи хотя и фокусировали внимание в основном на том, что я назвал приспособительностью в человеческом поведении, но создали необходимую эпоху в нашей науке. Возможно, было полезно на время отбросить понятие
Выше, обсуждая проприативные стремления, мы столкнулись с вопросом, настолько существенным для нашей аргументации, что осмеливаемся вновь высказать его. Мы видели, что большинство теорий мотивации, которым сегодня оказывается предпочтение, основываются на одном общем предположении: все поведение направлено на устранение возбужденных состояний, на достижение равновесия, или, если использовать специальные термины, на
