Как влюбиться без памяти

глаза в бешеной ярости, и я отшатнулась. – Что, она не будет с тобой спать, пока ты не женишься на ней? Деньги, братец, ей нужны твои деньги. Наши деньги – и она их не получит. Не думай, что ты меня одурачишь, чертова стерва.

– Лавиния! – взорвался Адам. В голосе его звучал неприкрытый гнев. Он вскочил с дивана, точно собирался оторвать сестре голову и разнести вдребезги о стенку. Лавиния тут же умолкла. – Отец оставил компанию мне, потому что ты украла у него пять миллионов. Или ты забыла об этом?

– Что за чушь! – Она отвела глаза в сторону, что было весьма красноречиво. – Он дал их нам, чтобы мы вложили их в дело.

– А, значит, все-таки нам, вот оно как. Жалко, что расплачиваться за все Морису придется одному, правда, Морис?

Морис, который и до того производил впечатление сломленного человека, теперь просто выпал в осадок.

– Совершенно верно, Лавиния, – продолжал Адам, – отец дал тебе деньги, чтобы ты их инвестировала. В свою виллу в Ницце? В отделку своего дома? В эти безумные вечеринки, которые ты устраивала, лишь бы о тебе не забывала модная пресса? Или чтобы привлекать средства в благотворительные фонды, в существовании которых я начинаю сильно сомневаться?

– Все было совсем не так, – пробормотал Морис, качая головой и не отрывая глаз от ковра, – все было совсем не так.

Вероятно, он часто повторял эти слова в полиции во время недавних допросов и затвердил их как спасительный аргумент. Он посмотрел на адвоката и дрожащим голосом спросил:

– Что насчет детей, Артур? Он включил их в завещание?

Артур откашлялся и надел очки, радуясь, что можно вернуться к сути вопроса.

– Порция и Финн наследуют по двести пятьдесят тысяч каждый, когда им исполнится восемнадцать лет.

Лавиния навострила уши.

– А что он оставил мне, своей дочери? – Она потеряла главный приз, компания ускользнула от нее, но, возможно, надежда еще есть? Возможно, еще не все потеряно?

– Вам он оставил загородный дом в Керри, – ответил Артур.

Даже Адам был поражен. Судя по его лицу, он, с одной стороны, находил это забавным, а с другой, все же чувствовал себя виноватым перед сестрой, которая жаждала столь многого, а в итоге потеряла все.

– Дом, – заорала она, – эту паршивую дыру? Да там даже крысы не смогут жить, не говоря уж обо мне.

Артур посмотрел на нее с видом человека, который уже сотни раз наблюдал подобные сцены и порядком от них устал.

– А кому достанется этот дом?

– Этот дом переходит к Адаму, – сказал он.

– Это чудовищная несправедливость! – завопила она. – В завещании деда ясно сказано: по смерти отца компания переходит ко мне.

– Позвольте, я объясню, – Артур Мей утомленно снял очки, – в завещании вашего деда сказано, что по смерти вашего отца компания переходит к старшему из его детей, и это, безусловно, вы, Лавиния. Но существует примечание, о котором вы, может быть, не осведомлены. Там говорится, что, если старший наследник обвиняется в совершении уголовно наказуемого деяния или если он объявил себя банкротом, компания переходит к следующему в роду.

У нее отвалилась челюсть.

– Насколько мне известно, – Артур бросил на нее исполненный иронии взгляд, и я подумала, что происходящее слегка забавляет его, – вы, не станем говорить сейчас о возможных обвинениях в финансовых махинациях, вы, Лавиния Мерфи, не так давно объявили себя банкротом.

– Господи, Лавиния! – Морис вдруг вскочил в крайнем возбуждении. – Ты же уверяла, что все будет прекрасно, что у тебя есть план. Что это сработает. Я ни черта не вижу, чтобы это работало, а ты?