Клэр.
— А знаешь, я ведь могу снять с тебя кандалы. Мне это совсем не трудно.
Пак делает шаг вперед, и стены пещеры внезапно сжимаются вокруг девушки.
Все жители убежища носят на поясе рации, и именно в этот момент рация Пака оживает. Кто-то его зовет.
— Что такое? — с отвращением выплевывает он.
Возникли какие-то трудности с доставкой нитроглицерина. Нужна помощь.
— Уже иду, — отвечает Пак, прикусывая антенну.
— Я расскажу обо всем Джереми, — говорит Клэр, просто для того, чтобы хоть что-нибудь сказать, чтобы он не пялился на нее молча.
— Дитя мое, думаешь, твой драгоценный дядюшка здесь главный? Да, ему бы этого хотелось. Очень хотелось бы. Но нет, главный здесь совсем не он. Хотя твой родственничек каждую секунду старается показать мне, какая он важная шишка.
— Тогда кто же здесь главный?
Глаза Пака словно пульсируют, его волосы полыхают белым огнем, лицо лишено всякого выражения.
— Балор.
На четырнадцатый день рождения отец подарил Патрику свой «моссберг». Ореховое цевье, рифленое ложе, голубоватый металл, потертый кожаный ремень. Когда Патрик берет винтовку в руки и вдыхает аромат оружейной смазки, ему сразу же вспоминается Калифорния. Как на рассвете отец приходил к нему в комнату и тихонько будил: «Давай просыпайся». Внизу на кухне уже ждала яичница с беконом. Они надевали ярко-оранжевые жилеты и шляпы. На переднем сиденье грузовика стоял термос с горячим кофе. Пустое шоссе, проселочные дороги, дремучий темный лес; они идут пешком по тропинке, а горизонт только-только окрашивается розовым.
Еще в августе Патрик отправил самому себе на новое место посылку с кое-какими книгами, одеждой и этой винтовкой. Отец то и дело повторял, как славно в Орегоне охотиться, будто Патрик ехал на каникулы.
Теперь «моссберг» лежит в багажнике грузовика, а Патрик втиснулся на заднее сиденье между двумя парнями. Всего их пятеро, за рулем Макс. Джинсы, камуфляж, ярко-оранжевые жилеты. Утром на вопрос Патрика Макс ответил, что они едут охотиться на волков. Сказал, мол, у него есть некоторые соображения по поводу горячих источников. Слишком странное место ликаны выбрали для нападения. Почему не в торговом центре, не в парке, не в церкви? Видимо, наткнулись на купальщиков случайно и решили воспользоваться подвернувшейся возможностью. Атаковали и отступили, дождались, пока снег не замел все следы. А трупы обнаружили только через несколько дней — ищи ветра в поле.
В машине Макс сразу же включает радио. Разговаривать невозможно: из динамиков во весь голос орет какая-то панк-группа под названием «Словаки». Звук электрогитары похож на скрежет ножей, слова сливаются в нечленораздельный вой. У Патрика просто отваливаются уши, и он просит сделать потише:
— Макс? Эй, Макс?
Но тот не отвечает. Может, не слышит? Американцы смотрят прямо перед собой. Гэмбл не в первый уже раз задается вопросом, как его занесло в такую компанию.
Они едут по асфальтированной дороге, потом по грязному и скользкому проселку, засыпанному снегом. Мимо домов, жилых прицепов, сложенных штабелями бревен. Обгоняют трейлеры, груженные обструганными стволами. Сворачивают в угодья лесничества, трясутся по изгибающейся зигзагами, заросшей и разбитой узкоколейке. Деревья здесь растут вплотную к обочине, обледеневшие когти веток время от времени царапают по лобовому стеклу. В конце концов машина подъезжает к тому месту, где на дорогу спустился оползень, и останавливается возле застывшего потока грязи и камней.
— Приехали, — объявляет Макс и выключает зажигание.
