прежнему
— Почти горячо. Как на сковородке.
— Но никакого прежнего положения вещей никогда не существовало, — продолжал Джо. — Вот в чем твоя проблема, Р. Д. Те два года в тюрьме я ничего не делал, только читал. И знаешь, что я выяснил?
— Нет. Но ты ж мне скажешь, а?
— Я выяснил, что мы всегда все проваливали. Всегда убивали друг друга, насиловали, воровали, гадили. Вот мы кто, Р. Д. И никакого прежнего. И никаких лучших времен никогда не было.
— Угу, — произнес Р. Д.
— Знаешь, что могло быть в этом здании? — спросил Джо. — Понимаешь, что мы могли бы сделать с этим местом?
— Не-а, не понимаю.
— Мы могли бы устроить здесь самое большое казино в Соединенных Штатах.
— Никто в жизни не разрешит азартные игры.
— А вот тут я с тобой поспорю, Р. Д. Вся страна в кризисе, банки лопаются, города разоряются, люди остаются без работы.
— Потому как мы себе заполучили коммуниста в президенты.
— Нет, — возразил Джо. — Мимо. Но я пришел сюда не для того, чтобы дискутировать с тобой о политике, Р. Д. Сюда я пришел для того, чтобы сказать тебе: эпоха сухого закона кончится, потому что…
— В этой богобоязненной стране никогда в жизни не кончится сухой закон.
— Нет, ему придет конец. Потому что стране нужны все те миллионы, которых она не получила за последние десять лет, — от таможенных сборов, от импортных пошлин, от налогов с продаж и отчислений за перевозки между штатами, и прочее, и прочее. Пожалуй, они упустили миллиарды, не меньше. И они попросят меня и мне подобных, к примеру тебя, — попросят нас заработать миллионы долларов, легально торгуя выпивкой, чтобы мы спасли страну. Вот почему, следуя духу момента, они позволят легализовать в этом штате азартные игры. Если мы заплатим нужным полицейским начальникам округа, муниципальным советникам и сенаторам штата. А мы можем это сделать. И ты можешь войти в это дело, Р. Д.
— Не желаю я входить с тобой ни в какое дело.
— Тогда почему ты здесь?
— Чтобы сказать тебе в лицо, мистер: ты — раковая опухоль. Ты — бубонная чума. Ты собираешься поставить нашу страну на колени. Ты, и твоя черномазая шлюха, и твои дружки — поганые латиносы и поганые итальяшки. Я забираю «Паризьен». Не шестьдесят процентов, а всю лавочку. А потом я заберу все твои клубы. И все, что у тебя есть. Может, даже приду в твой хорошенький домик и отчикаю кусочек у этой негритоски, а потом перережу ей глотку. — Он обернулся на своих подручных и заржал. Снова повернулся к Джо. — Ты пока еще не сообразил, но ты сваливаешь из города, парень. Ты просто забыл собрать вещички.
Джо посмотрел в сверкающие злобные глаза Р. Д. Заглянул в них поглубже, туда, где оставалась одна злоба. Он словно смотрел в глаза псу, которого столько били, уродовали и держали впроголодь, что в ответ ему остается лишь кусать.
В этот миг он пожалел его.
Р. Д. Прутт увидел эту жалость в глазах Джо. Его собственные глаза полыхнули яростью. В ее отсвете блеснул нож. Джо увидел, как тот несется ему в глаза, но, когда он опустил взгляд на руку Р. Д., тот уже вонзил лезвие ему в живот.
Джо обеими руками стиснул его запястье, чтобы Р. Д. не мог никуда сдвинуть нож — ни вправо, ни влево, ни вверх, ни вниз. Собственный нож Джо с лязгом упал на пол. Р. Д. пытался вырваться. Оба скрипели зубами от напряжения.
— Я тебя прижал, — цедил Р. Д. — Прижал.
Джо выпустил его руку и оттолкнул Р. Д. краями ладоней, уперевшись в середину его туловища. Нож
