— Джозеф, — произнес Мазо, — а ну-ка, скажи.
— Не зови меня Джозефом, — ответил Джо.
Мазо дал ему пощечину:
— Что с ними случилось?
— Они исчезли. — Джо посмотрел ему прямо в глаза. — Пуф!
— Ну да?
— Ну да, — подтвердил Джо.
Вот когда Мазо повысил голос. Почти до рева. Звук получился устрашающий.
— Какого хрена, где они? — проревел он.
— Черт! — Альберт щелкнул пальцами. — Есть же туннели. Они все попрыгали в туннели.
Мазо повернулся к нему:
— Что за туннели?
— Проходят под всей вшивой округой. По ним и доставляют выпивку.
— Так пошлите людей в эти туннели, — проговорил Крот.
— Никто толком не знает, где они. — Альберт дернул большим пальцем, указывая на Джо. — И все этот дерьмовый гений! Верно, Джо?
Джо кивнул — сначала Альберту, а потом Мазо:
— Это наш город.
— Теперь уже нет. — И Альберт обрушил приклад на затылок Джо.
Глава двадцать пятая
С выгодной позиции
Джо очнулся в черноте.
Он не мог видеть и не мог говорить. Сначала он испугался, что кто-нибудь решил зашить ему рот, но примерно через минуту понял, что под носом у него клейкая лента. Но глаза ему не завязали. В темноте перед ним стали проступать очертания — сквозь плотный саван из шерсти или пеньки.
Это колпак приговоренного, сказал ему внутренний голос. Они надели на тебя колпак.
Руки были скованы за спиной. Не связаны веревкой, а именно скованы. А вот ноги были связаны, и, кажется, не очень туго — судя по тому, как он мог ими шевелить.
Он лежал на правом боку, прижавшись лицом к теплой шерсти. Он чувствовал запах отлива, запах рыбы и рыбьей крови. Он осознал, что уже давно слышит звук мотора, просто раньше он не понимал, что это за шум. В своей жизни он побывал на достаточном количестве лодок и кораблей, чтобы понять, к чему этот мотор подключен. Потом и другие ощущения соединились в одно осмысленное целое: и шлепанье волн о корпус судна, и то, что деревянная поверхность, на которой он лежал, то поднималась, то опускалась. Кажется, других моторов нет, — во всяком случае, он не слышал их, как бы ни старался отделить друг от друга всевозможные шумы, которые его окружали. До него доносились мужские голоса, шаги по палубе туда-сюда; а спустя какое-то время он различил резкий вдох и дрожащий выдох человека, который, вероятно, курил где-то совсем рядом. Но больше никаких моторов. И судно двигалось не слишком быстро. Во всяком случае, так ему казалось. Резонно предположить, что за ними никто не гонится.
— Эй, кто-нибудь, приведите Альберта. Этот очухался.
Вскоре они подняли его: одна рука ухватила его за волосы сквозь колпак, две других руки подхватили под мышки. Его протащили по палубе и бросили на стул: он чувствовал жесткое деревянное сиденье под собой и жесткие деревянные планки за спиной. По его запястьям скользнули чьи-то пальцы; наручники отперли, но не успели они разомкнуться, как его руки завернули за спинку стула и снова защелкнули наручники. Кто-то привязал к креслу его руки и торс, затянув веревку так, что он едва мог свободно дышать. Потом кто-то (может быть, тот же самый, а может быть, кто-то другой) проделал такую же операцию с его
