Происхождение альтруизма и добродетели. От инстинктов к сотрудничеству

технологических возможностей с, так сказать, духовной перенастройкой и осознанием непреложности некоторых истин», — заявляет принц Уэльский¹⁸⁶.

«Современное общество не найдет решения экологической проблемы, если не задумается о своем образе жизни… Серьезность экологического вопроса обнажает всю глубину духовно-нравственного кризиса, в котором пребывает человек».

Подобные задачи скромными не назовешь. Это призывы к изменению всей человеческой природы. Если подобный экооптимизм хорошо обоснован, тогда главная мысль моей книги ошибочна, и люди не являются расчетливыми машинами, виртуозно спроектированными с той лишь целью, чтобы находить кооперативные стратегии в выгодных для себя ситуациях. Так, если вождь Сиэтл действительно жил по своей философии универсального братства с природой, мне предстоит объяснить уйму вещей. Экологически благородные дикари (термин Руссо) как-то не согласуются с картинкой, которую нарисовал я.

Предвидение вождя, увы, иллюзорно. Никто не знает, что он говорил в тот день. Согласно единственному отчету (а написан он был 30 лет спустя), Сиэтл восхвалял щедрость великого белого вождя, предложившего купить его земли. Вся «речь» — плод современной выдумки. Она была написана для американской телекомпании ABC сценаристом Тедом Перри в 1971 году. Хотя многие экологи, включая Гора, любят притворяться, будто все обстояло иначе, вождь Сиэтл не был таким уж ярым защитником природы. Знаем мы о нем немного, однако точно известно: он был рабовладельцем и убил почти всех своих врагов. Как показывает этот случай, вся концепция жизни в гармонии с природой построена на принятии желаемого за действительное¹⁸⁷.

Проповеди и практика

Если специально не напоминать о жестокости дикой природы, люди склоны романтизировать ее, замечая благожелательность и закрывая глаза на порочность. Как подчеркивал Джордж Уильямс, животные не только совершают преступления, эквивалентные по эффекту (если не по мотиву) убийству, изнасилованию, каннибализму, инфантициду, обману, воровству, пыткам и геноциду — для них это почти образ жизни. Земляные белки регулярно поедают детенышей своих сородичей, кряквы топят самок в процессе группового изнасилования, паразитические осы живьем сжирают своих жертв изнутри, шимпанзе — наши ближайшие родственники — устраивают групповые разборки. Тем не менее, как демонстрируют якобы объективные телевизионные программы о природе, люди просто не хотят знать эти факты. Они выхолащивают природу, отчаянно акцентируют самые крошечные намеки на добродетель (дельфины спасают тонущих людей, слоны оплакивают умерших товарищей) и хватаются за соломинки, предполагая, будто эту аберрантную жестокость каким-то образом вызвал сам человек. Когда недавно обнаружилось, что у берегов Шотландии дельфины нападают на морских свиней — другой вид дельфинов, «эксперты» по животным приписали это «аберрантное поведение» некоему загрязнению. Хотя сами же и признались, что никаких конкретных доказательств этому нет. Одним словом, мы исключаем негативное и идеализируем позитивное.

С тем же снисходительным сентиментализмом мы относимся и к аборигенам, о чем свидетельствует бессмертный миф о благородном дикаре. Но если в дни Руссо он касался социальных добродетелей, то сегодня принимает экологическую форму. На этическом уровне уважение к сбалансированному использованию ресурсов планеты стало одним из отличительных признаков нравственного человека. Выражать заботу об окружающей среде так же политкорректно, как и любую другую предвзятость в интересах общего блага — уважение меньшинства, отвращение к преступлениям и жадности, веру во врожденную доброту и порядочность людей и так далее. В современном мире выступать за продолжение загрязнения окружающей среды все равно, что в XIII веке защищать дьявола. Поскольку по веским (с точки