Здравый смысл врет. Почему не надо слушать свой внутренний голос

взаимодействия и порождают громадную сложность.

Будущее не такое, как прошлое

Различие между простыми и сложными системами важно, ибо они предусматривают разные типы прогнозов. В первых можно предсказать: нечто действительно случится с большой долей уверенности — например, когда в следующий раз вернется комета Галлея или на какую орбиту выйдет данный конкретный спутник. Во вторых же, напротив, лучшее, на что мы можем надеяться, — верно предсказать вероятность того, что нечто произойдет ^{163}. На первый взгляд звучит почти одинаково, однако здесь есть фундаментальное различие. Представьте, что вы подбрасываете монетку. Поскольку это событие случайное, лучшее, что можно сделать, — предсказать, что в среднем в 50 % случаев выпадет решка. Правило, гласящее, что «в 50 % случаев выпадает решка, а в 50 % — орел», на самом деле идеально точное: и то, и другое в среднем действительно выпадают именно с вероятностью 50 %. Но даже зная это, верно предсказать результат одного-единственного броска монеты чаще, чем в 50 % случаев, невозможно — какую бы стратегию мы ни выбрали^{164}.

Сложные системы не так случайны, как подбрасывания монеты, однако на практике установить, в чем же заключается различие, крайне сложно. Как показал эксперимент «Музыкальная лаборатория», описанный во второй главе, можно узнать все о каждом участнике рынка — задать тысячи вопросов, проследить за каждым действием, да хоть просканировать мозги, — но в лучшем случае удастся предсказать лишь вероятность победы данной конкретной песни в данном конкретном виртуальном мире. В среднем у одних песен она выше, чем у других. Однако в любом отдельно взятом мире крошечные случайные колебания усиливают взаимодействия между индивидами, что в итоге приводит к совершенно непредсказуемым результатам.

Если вы когда-нибудь пробовали бросить игральную кость так, чтобы она покатилась в точности как в прошлый раз, — например, держали ее в том же положении, прикладывали ту же силу, выполняли те же движения, — то знаете, как быстро меняются даже кажущиеся идентичными первоначальные условия. Физические законы, управляющие броском кости, сами по себе не случайны. Но крошечные ошибки множатся так быстро, что отличие каждого нового броска от всех предыдущих фактически непредсказуемо. Сложные системы непрогнозируемы так же, как результаты броска игральной кости, — и в основном по той же причине. Как бы тщательно ни были измерены первоначальные условия, в лучшем случае удастся предсказать лишь вероятность того или иного результата.

Погода — классический пример сложной системы, по поводу которой мы обожаем делать прогнозы. Касательно самого ближайшего будущего — обычно это следующие 48 часов — они весьма точны или, как говорят метеорологи, «надежны». Иными словами, из всех дней, когда метеорологическая служба утверждает, что вероятность дождя составляет 60 %, дождь идет примерно в 60 % из них^{165}. Так почему же люди жалуются на неточность прогнозов погоды? Причина не в том, что они ненадежны — хотя, возможно, могли бы сбываться чаще, чем сейчас, — а в том, что эта надежность — вовсе не та точность, которой бы нам хотелось. Мы не хотим знать ни о каких 60 %. Мы хотим знать, что именно произойдет завтра. А завтра дождь либо будет, либо нет. Поэтому, когда мы слышим заявление: «Вероятность того, что завтра пойдет дождь, составляет 60 %», мы делаем вывод: скорее всего, завтра дождь будет. И когда в половине случаев дождь не идет, а мы тащим на работу зонт, большинство из нас, естественно, заключает: метеорологи сами не знают, о чем говорят.

* * *

Размышлять о будущем с точки зрения его вероятности достаточно трудно даже в случаях с прогнозом погоды или с подбрасыванием монеты — когда снова и снова происходят более или менее