— Любопытный выбор обуви, — заметил Уилл.
Туфли были изумрудно-зелеными. Я нашла их в благотворительном магазине. Патрик сказал, что в них я похожа на лепрекона-трансвестита. [34]
— Знаете, вы одеваетесь совсем не как местные. Мне по утрам не терпится увидеть, какое безумное сочетание вы изобрели на этот раз.
— И как же одеваются «местные»?
Он взял левее, чтобы объехать обломок ветки на дорожке.
— Во флис. А подруги моей матери носят только что-нибудь от «Jaeger» или «Whistles». — Он взглянул на меня. — Откуда у вас такие экзотические вкусы? Где еще вы жили?
— Нигде.
— Неужели вы жили только здесь? А где вы работали?
— Только здесь. — Я повернулась и посмотрела на него, оборонительно скрестив руки на груди. — И? Что тут странного?
— Это такой маленький городок. Такой ограниченный. Вся его жизнь вертится вокруг замка. — Мы остановились на дорожке и уставились на замок, вздымавшийся вдалеке на причудливом куполообразном холме, безупречный, словно нарисованный ребенком. — Мне всегда казалось, что это место, куда люди возвращаются. Когда устают от всего остального. Или когда им не хватает воображения, чтобы отправиться куда-то еще.
— Спасибо.
— Разумеется, в этом нет ничего плохого. Но… Иисусе! Динамичным его не назовешь, верно? И в нем отнюдь не полным-полно идей, интересных людей или возможностей. Местные считают ниспровержением основ, если сувенирная лавка меняет изображение миниатюрной железной дороги на пластиковых салфетках.
Я невольно засмеялась. На прошлой неделе в местной газете была статья именно на эту тему.
— Вам двадцать шесть лет, Кларк. Самое время завоевывать большой мир, ввязываться в неприятности в барах, демонстрировать свой странный гардероб сомнительным мужчинам…
— Я счастлива здесь, — возразила я.
— А не должны бы.
— Похоже, вам нравится указывать другим, что им делать.
— Только когда я знаю, что прав. Поверните мой чай, пожалуйста. Я не могу до него дотянуться.
Я повернула соломинку на сто восемьдесят градусов, чтобы ему было легче пить, и подождала, пока он сделает глоток. От легкого морозца кончики его ушей порозовели.
— О господи, — скривился Уилл, — ну и гадость для девушки, которая зарабатывает на жизнь приготовлением чая.
— Просто вы привыкли к лесбиянскому чаю, — фыркнула я. — Ко всякому там «лапсанг сушонгу» [35]с травами.
— Лесбиянскому чаю! — Он едва не подавился. — Уж всяко лучше, чем эта политура для мебели. Господи, да в нем, наверное, ложка стоит.
— Значит, мой чай никуда не годится. — Я села на скамейку напротив Уилла. — С какой стати вы считаете себя вправе высказывать мнение, что бы я ни говорила или делала, а мне затыкаете рот?
— Прекрасно, Луиза Кларк. Выскажите свое мнение.
— О вас?
— А разве у меня есть выбор? — театрально вздохнул он.
— Вам нужно подстричь волосы. Вы похожи на бродягу.
