нравится вся классическая музыка, но эта была просто чудесна. — Я потерла нос. — Спасибо. Спасибо, что пригласили меня.
Мы молча сидели и смотрели на замок. Обычно по ночам он купался в оранжевом свете ламп, расставленных вдоль крепостной стены. Но сегодня, под полной луной, его затопило неземное голубое сияние.
— Как по-вашему, какую музыку там играли? — спросила я. — Наверняка они что-нибудь слушали.
— В замке? Средневековую музыку. Лютни и другие струнные. Я не особый любитель, но могу одолжить вам пару записей. Погуляйте по замку в наушниках, если хотите полностью погрузиться.
— He-а. Мне не хочется в замок.
— Так всегда бывает, когда живешь рядом с чем-то примечательным.
Я ответила уклончиво. Мы еще минуту посидели, слушая, как остывает мотор.
— Ладно. — Я отстегнула ремень. — Поехали домой. Вечерний ритуал ждет.
— Погодите минуту, Кларк.
Я повернулась на сиденье. Лицо Уилла было в тени, и я не могла его как следует разглядеть.
— Всего минуту.
— С вами все в порядке? — Я невольно посмотрела на его кресло, опасаясь, будто что-то прищемила или зацепила, что-то сделала не так.
— Все хорошо. Просто я…
Светлый воротник его рубашки контрастировал с темным пиджаком.
— Я не хочу домой. Хочу еще немного посидеть и не думать о… — сглотнул он. Даже в полумраке было видно, что сглотнул он с трудом. — Я просто… хочу побыть мужчиной, который сводил на концерт девушку в красном платье. Еще хотя бы минуту.
— Конечно. — Я отпустила ручку дверцы.
Я закрыла глаза, откинула голову на подголовник, и мы посидели еще немного вместе, два человека, заблудившихся в воспоминаниях о музыке, полускрытых тенью замка на залитом лунным светом холме.
Мы с сестрой никогда по-настоящему не говорили о случившемся той ночью в лабиринте. Не уверена, что у нас нашлись бы слова. Она обняла меня, помогла собрать одежду, а после тщетно искала в высокой траве мои туфли, пока я не сказала, что это неважно. Я все равно бы никогда их не надела. И мы медленно отправились домой. Я шла босиком, она держала меня под руку, хотя мы не ходили так с тех пор, как она училась в первом классе и мама требовала, чтобы я не оставляла ее одну.
Вернувшись домой, мы встали на крыльце, и она вытерла мне волосы и глаза влажной салфеткой, а затем мы отперли переднюю дверь и вошли, как будто ничего не случилось.
Папа еще не спал, смотрел какой-то футбольный матч.
— Что-то вы припозднились, девчонки! — крикнул он. — Я понимаю, что сегодня пятница, но…
— Да, папа, — хором ответили мы.
Тогда у меня была комната, в которой сейчас живет дедушка. Я вихрем поднялась наверх и захлопнула за собой дверь, прежде чем сестра успела произнести хотя бы слово.
На следующей неделе я обрезала себе волосы. Отменила бронь билета на самолет. Больше я не гуляла с девушками из моей старой школы. Мама была слишком погружена в свое горе и ничего не замечала, а папа объяснял все перемены настроения в доме и мою новую привычку запираться у себя в комнате «женскими штучками». Я познала самое себя. Я вовсе не хихикающая девчонка, которая напилась с незнакомцами. Я больше не носила ничего, что можно счесть вызывающим. По крайней мере, ничего, что может понравиться посетителям «Красного льва».
Жизнь вернулась в обычное русло. Я нашла работу в парикмахерской, затем в «Булочке с маслом», и все осталось позади.
