Дональд без труда организовал концерт художественной самодеятельности: среди личного состава нашлось немало желающих. К представлению подключили и Джеймса. Ему досталась женская роль, но его не смущали ни издевки, ни насмешки. Все его мысли заполняла любовь к самой прекрасной женщине на свете и отцовская гордость. Как ни странно, он прекрасно сыграл роль застенчивой девицы. У Джека открылся талант к сочинительству, и он написал юмористические сценки и скетчи для представления. Дональд поставил спектакль по пьесе Джона Бойнтона Пристли «Они пришли в город» — в то время она прекрасно отражала идеалистические настроения публики и пылкое стремление к лучшей жизни. Затем Дональд решил взяться за шекспировскую «Двенадцатую ночь». Бойцам долго внушали, что Шекспир им понравится, и они явились на спектакль, потому что делать было все равно нечего. Представление понравилось немногим.
Пьеса Пристли стала предметом горячего обсуждения. В гарнизоне решили провести ряд дискуссий, и темой первого диспута Дональд избрал «Социализм в Британии». Вечер прошел с большим успехом. Вскоре спектакли и концерты стали регулярно перемежаться лекциями и дебатами. Дональд каким-то образом собрал библиотеку: он занимал книги у знакомых, в близлежащих городках и развешивал объявления с просьбами о добровольных пожертвованиях журналов и прочей литературы. Когда у него попросили «что- нибудь об экономике социализма», он сам написал брошюру и размножил ее в пятидесяти экземплярах, несмотря на строгую экономию бумаги.
На всех дискуссиях и лекциях присутствовал офицер политической службы: он внимательно следил за ходом дебатов и делал заметки. Лекция «Немедленно убирайтесь из Индии» (при этом «немедленно» носило весьма условный оттенок — «Вам же известно, что идет война!») стала предметом статьи в гарнизонной газете, которой теперь единолично заведовал Дональд. Многие жаловались, что он навязывает свою точку зрения, и тогда Дональд предложил недовольным организовать свой собственный печатный орган.
В конце концов высшее командование заявило, что Дональд преступает границы дозволенного. Ему запретили проводить лекции о политической ситуации в Индии.
— А лекции об истории Индии можно читать? — поинтересовался он.
— Об истории — сколько угодно, — согласилось командование.
Тут же последовало объявление о лекциях «Роберт Клайв и установление контроля над Индией», «Ост-Индийская компания» и «Британская империя — благо или зло?». Дональда вызвали в штаб командования, где он объяснил, что Британия играет значительную роль в истории Индии, а разрешение на лекции по истории было дано. Вдобавок, капитан Харгрейвз, начальник административно-хозяйственной части гарнизона, считает, что лекции по истории будут полезны личному составу, и придерживается мнения, что для поддержки демократии необходимо ознакомиться с доводами обеих сторон. Все это Дональд изложил спокойно, рассудительно и серьезно, всем своим видом выражая готовность служить высоким идеалам британской армии.
Лекции разрешили. Нижние чины демонстративно явились в полном составе. Две из трех лекций читали старшие офицеры, прекрасно разбиравшиеся в предмете. Когда настало время задавать вопросы, Дональд процитировал строку из стихотворения, недавно опубликованного в гарнизонной газете — «кто с доблестью дружен, тем довод не нужен…»,[22] — и заявил, что лучше слушать, но не выражать свои мысли вслух.
Командование не знало, как отреагировать на дерзкую выходку, замаскированную под соблюдение приказа. По гарнизону поползли слухи, что начальство планирует суровое наказание за подстрекательство к мятежу.
Среди солдат начались волнения. Пылкие выступления Дональда подстегивали смятение духа, вызванное годами скуки и невыносимой жарой. Нижние чины стали задумываться о роли британской армии и о своем собственном предназначении.
Дональд поставил еще одну шекспировскую пьесу, комедию «Как вам это понравится». В роли обаятельной Розалинды выступил Джеймс. Никто не мог поверить, что серьезный молодой офицер способен так блистать на сцене. В повседневной жизни он не отличался общительностью, пил умеренно, не был душой общества. Он неплохо играл в крикет, с готовностью исполнял обязанности гарнизонного библиотекаря и поддерживал отношения с низшими чинами. Однако же его Розалинду встречали бурными аплодисментами.
Сержанты послали ему букет цветов с запиской «Для прекрасной Розалинды» и предсказуемыми сальными шуточками. На плацу сержанты сурово муштровали рядовых, но на самом деле были добродушны, любили пошутить и покровительственно относились к своим подопечным. Впрочем, их тоже начинала тяготить солдатская жизнь в гарнизоне Икс. Молодые офицеры по-прежнему прислушивались к их советам, хотя и не считались нижними чинами, и шутливо звали сержантов «родной матерью». О шутке узнал сержант Перкинс. Он явился в казарму, где обитали Джеймс и Джек, отдал честь и заявил:
— Так, я вам как родная мать скажу: устроили здесь свинарник! Приберитесь-ка вы поскорее, пока капитан Харгрейвз с проверкой не пришел.
Старшие офицеры пребывали в замешательстве. Они знали, что Дональд пособничает распространению мятежных настроений среди нижних чинов, но в то же время понимали, что скука — гораздо большее зло. Дональд боролся со скукой. Без Дональда дела были бы совсем плохи. Требовалось срочно урегулировать ситуацию. Старшие офицеры и сами охотно посещали лекции — не для того, чтобы следить за нижними чинами, а потому, что страдали от безделья. Все с интересом слушали лекции на самые разные темы: «В чем смысл Атлантической хартии?», «Куда идет Египет?», «Прошлое и настоящее империализма».
В календаре на столе Джеймса красным кружком был обведен день рождения малютки Джимми Рейда. Джеймс высчитал, когда его сын появился на свет, и втайне от всех отмечал эту дату. Полковник Грант еще раз пригласил его погостить в горах, и Джеймс снова встретился с очаровательным малышом, теперь уже двухлетним. Он обожал этого мальчика и, прощаясь, с трудом сдерживал слезы. Со временем боль утраты притупляется; приутихла и скорбь Джеймса. Он смирился с неразделенной любовью и больше не терзался, глядя на вечернее небо, читая стихи или слушая птичьи трели, однако при расставании с ребенком с прежней остротой ощутил полузабытые чувства. Полковник Грант участливо похлопал его по плечу.
— Ну же, Джеймс, — сказал он. — Держите себя в руках.
— Ах, вы так любите детей! Это очень славно! — воскликнула миссис Грант.
Тем, кто пережил три или четыре года невзгод и тягот, хорошо знаком страх оказаться в безвыходной западне бесконечного ожидания. Война опутывает людей сетью безысходности. С этим ничего не поделаешь. В 1939 году, посреди зажигательных речей о необходимости военных действий, никто не мог предсказать, что в результате сотни тысяч молодых людей застрянут, словно мухи в меде, в разных точках планеты: в Индии, в Родезии, в Южной Африке, в Канаде, в Кении, «защищая зло от худшего зла».[23] Никто в 1939 году не написал сонета, начинавшегося строкой «Господи, слава Тебе, избравшему нас в сей час…».[24] Дональд Энрайт ухитрился прочесть лекцию «Защищая зло от худшего зла» и получил выговор от командования. Он с невинной улыбкой объяснил начальству, что лекция послужила на благо борьбы за демократию. Старшие офицеры беспокойно хмурились, не зная, что и думать об этом несносном Дональде Энрайте с его концертами, с его Шекспиром и с его проклятыми лекциями.
— Дональд, вас же предупреждали! Вы переходите всякие границы!
— Да-да, сэр, разумеется. Прошу прощения, сэр. Виноват. Видите ли, я тут задумал провести дискуссию на тему «Проблемы мира: социализм или капитализм». Надеюсь, вы не будете возражать, сэр?
Человеку штатскому, далекому от имперских пристрастий, затерянный в индийской глуши гарнизон Икс показался бы произвольным скоплением сотен молодых людей, объединенных армейскими мундирами. В глубинах коллективного бессознательного родилась нехитрая песенка-речевка:
