– Мы ее крестные, – ответила матушка.
– Точно, – кивнула нянюшка Ягг.
– У нас и волшебная палочка есть, – добавила Маграт.
– Матушка Ветровоск, ты же ненавидишь крестных, – усмехнулась госпожа Гоголь.
– Мы относимся к другому их типу, – пожала плечами матушка. – Мы даем людям то, что они действительно хотят, а не то, что, как нам кажется, они должны хотеть.
Удивленные гости беззвучно зашевелили губами, повторяя и переваривая только что услышанное.
– В таком случае свою роль крестных вы уже сыграли, – парировала госпожа Гоголь, которая соображала быстрее остальных. – И сыграли замечательно.
– Ты невнимательно слушала, – упрекнула матушка. – Крестные бывают самые разные. Она может оказаться хорошей правительницей. А может оказаться плохой. Но выяснить это она должна самостоятельно. Без какого-либо вмешательства извне.
– А что, если я скажу нет?
– Наверное, нам тогда придется продолжить исполнять свои обязанности крестных, – промолвила матушка.
– Да ты хоть представляешь, сколько мне пришлось трудиться, чтобы победить? – надменно вопросила госпожа Гоголь. – Знаешь, сколького я себя лишила?
– Зато теперь ты выиграла. Стало быть, делу конец, – сказала матушка.
– Ты что, матушка Ветровоск, бросаешь мне вызов?
Несколько мгновений матушка колебалась, но потом расправила плечи. Ее руки чуть разошлись в стороны – едва заметно. Нянюшка и Маграт немного отодвинулись от нее.
– Если тебе так хочется.
– Мое вуду против твоей… головологии?
– Как пожелаешь.
– А какова ставка?
– Больше никакой магии в орлейских делах, – решительно ответила матушка. – Никаких сказок. Никаких крестных. Люди должны сами решать – что добро, а что зло, что правильно, а что неправильно.
– Идет.
– И ты отдаешь мне Лили Ветровоск.
Госпожа Гоголь так шумно набрала воздуха в грудь, что это было слышно во всем зале.
– Никогда!
– Гм, вот как? – спросила матушка. – Стало быть, ты все-таки боишься проиграть?
– Просто не хочется прибегать к крайним мерам, матушка Ветровоск, – ухмыльнулась госпожа Гоголь. – Ведь тебе может быть больно.
– Вот и не прибегай к ним, – согласилась матушка. – Я очень не люблю, когда мне больно.
– Я против поединков, – встряла вдруг Элла.
Обе соперницы взглянули на нее.
– Теперь ведь она правительница, верно? – осведомилась матушка. – Значит, мы должны ее слушаться?
– Я покину город, – сказала госпожа Гоголь, снова поворачиваясь к матушке, – но Лилит моя.
– Нет.
Госпожа Гоголь полезла в сумку и достала оттуда тряпичную куклу.
– Видишь вот это?
– Ну, вижу, – ответила матушка.
– Эта кукла предназначена для нее. Не хотелось бы, чтобы кукла стала тобой.
– Прошу прощения, госпожа Гоголь, – твердо отозвалась матушка, – но у меня есть долг, и я ему следую.
– Ты умная женщина, матушка Ветровоск, однако сейчас ты очень далеко от дома.
Матушка равнодушно пожала плечами. Госпожа Гоголь держала куклу за талию. У куклы были сапфирово-голубые глаза.
– Тебе известно о магии зеркал? Так вот, матушка Ветровоск, это моя разновидность зеркала. Эту куклу я могу сделать тобой. А потом я могу заставить ее страдать. Не вынуждай меня делать это. Прошу.
– Увы, госпожа Гоголь. Но иметь дело с Лили буду я.
– Честно говоря, Эсме, я бы на твоем месте вела себя поумнее, – пробормотала нянюшка Ягг. – В этих делах она мастерица.
