Он посмотрел на свои ногти. Затем кивнул:
— Продано.
На этот раз я вздрогнул:
— Вы уверены?
— Сделка заключена. Итак, когда мы начнем?
— Ну… гм… обычно я не начинаю работать, не подписав контракта. И я должен все обговорить с моим агентом.
— О чем тут разговаривать? Вы назвали цену. Я согласился заплатить. Давайте начинать работать.
— Прямо сейчас?
— Да, в данный момент.
Но через час я должен был находиться на борту его реактивного лайнера, несущего меня на встречу с дочерью: выходные, которые мы проведем вместе с Кейтлин, я не мог (и не хотел) пропустить.
— Я знаю, что моего агента сейчас нет в городе…
— Но вы наверняка сможете ее где-то разыскать. Если нет, я все равно переведу половину от оговоренной суммы на ваш счет сегодня же днем.
— Вы очень добры. Но главная проблема не в этом. Простите, но у меня очень важные семейные обязательства…
— Речь идет о жизни и смерти? — спросил он.
— Нет, но если я не появлюсь, это очень расстроит мою дочку, а моя бывшая жена обязательно использует мое отсутствие, чтобы предъявить иск в суде.
— А пошла она, — заявил он.
— Все не так просто.
— Да ничего подобного. К тому же на два с половиной миллиона вы сможете купить любую юридическую помощь.
— Но здесь же замешан ребенок…
— Переживет.
Возможно, но мне трудно будет отделаться от чувства вины.
— Вот что я предлагаю, — сказал я. — Позвольте мне сейчас улететь в Сан-Франциско, а рано утром в понедельник я вернусь сюда.
— Следующая неделя не подходит.
— А как насчет еще через неделю? — спросил я и тут же пожалел, что выступил с этим предложением. Потому что нарушил Правило номер один для тех, кто пишет киносценарии: я явно напрашивался… а это означало, что мне либо нужна работа, либо я нуждаюсь в деньгах. Так оно и было, но в Голливуде (особенно если имеешь дело с такими сложными людьми, как Флек) ты должен вести себя, будто можешь легко прожить и без миллионной сделки. В соответствии с правилами игры необходимо делать вид, что ты полностью независим. Признание в том, что ты зависим от кого-то, означало одно — провал. В данном случае я не нуждался в этой странной работе, более того — сомневался в ее творческой законности. Но как можно отказаться от такого чека… особенно если учесть, что я заставлю Элисон составить контракт так, что у меня не будет ни малейших трудностей с изъятием моего имени из титров, зато будет возможность отрицать свое участие в уродовании Флеком моего оригинального творения.
Беда в том, что Флек уже и сам сообразил, что поставил меня в очень удобное для него положение: остаться на выходные и работать над контрактом ценой в два с половиной миллиона или уехать и…
— Сожалею, но это у меня единственные свободные выходные, — сказал он резко. — И признаюсь, меня огорчает ваше отношение, Дэвид. Вы ведь приехали сюда, чтобы работать со мной, не так ли?
Я постарался говорить спокойно и убедительно:
— Филипп… давайте еще раз выясним все до конца. Вы доставили меня сюда, чтобы обсудить сценарий. Более того, вы вынудили меня прождать вас семь дней… целую неделю, в течение которой мы могли бы проделать огромную работу по переделке текста. Вместо этого…
— Вы действительно прождали меня семь дней?
О, господи! Мы снова возвращаемся в сумеречную зону.
— Кажется, я упомянул об этом в самом начале нашего разговора, — напомнил я.
— Тогда почему мне никто ничего не сказал?
— Понятия не имею, Филипп. Но меня уверили, что вы знаете о том, что я тут болтаюсь без дела.
— Простите, — отстраненно сказал он. — Я ничего не знал…
Какая наглая ложь! У этого человека была потрясающая способность внезапно уходить от темы и вести себя так, будто он страдает амнезией. Создавалось впечатление, что в минуты приступов он едва замечал мое присутствие, — и приступы эти начинались именно тогда, когда он слышал что-то, не совпадающее с его планами или мироощущением.
— Ну, — сказал он, бросив взгляд на часы, — мы закончили?
— Это вам решать.
Флек встал:
— Тогда мы закончили. Вы хотите сказать что-нибудь еще?
Да — что ты первостатейная задница.
— Полагаю, следующий ход ваш, — произнес я. — Имя моего агента и номер ее телефона у вас есть. Я буду рад продолжить работу над сценарием на обговоренных условиях. Поскольку ближайшие два месяца я свободен от работы над сериалом, это удачное время для того, что вы задумали. Но, повторяю, теперь ваш ход.
— Прекрасно, прекрасно, — сказал он, поглядывая через мое плечо на одного из своих помощников, который держал в одной руке сотовый телефон, а другой показывал, что ему следует ответить. — Послушайте… спасибо, что вы приехали. Надеюсь, вам это было полезно…
— Да, вы правы, — сказал я, уже не пытаясь скрыть сарказм. — Необыкновенно полезно.
Он вопросительно взглянул на меня:
— Вы говорили с сарказмом?
— Вряд ли, — произнес я уже с явным сарказмом.
— Знаете, в чем ваша проблема, Дэвид?
— Просветите меня.
— Вы не понимаете шуток, да?
И он снова состроил рожу в стиле «Попался!».
— Вы хотите сказать, что собираетесь работать со мной? — спросил я.
— Точно. И если придется ждать месяц, я подожду.
— Как я уже сказал, я могу начать…
— Тогда пусть мои люди поговорят с вашими, и когда все формальности будут улажены, мы организуем где-нибудь свободный уик-энд, чтобы перелопатить сценарий. Вас это устраивает?
— Да, вполне, — кивнул я, уже не зная, что вообще думать.
— Ну, если вы довольны, значит, я доволен тоже, — заявил он, с энтузиазмом пожимая мою руку. — Мне приятно заниматься с вами одним делом. И я действительно думаю, что вдвоем мы сотворим нечто исключительное. Такое, что быстро не забудешь.
— Я тоже уверен.
Он похлопал меня по плечу:
— Приятного перелета, друг мой. — И ушел.
Мэг, которая тихо стояла в углу, выступила вперед:
— Вертолет вылетит, как только вы будете готовы, сэр. Мы можем что-нибудь сделать для вас до отъезда?
— Абсолютно ничего, — сказал я и поблагодарил ее за то, что она за мной присматривала.
— Надеюсь, время, проведенное здесь, вам пошло на пользу, — сказала она с намеком на улыбку.
Вертолет доставил меня в Антигуа. «Гольфстрим» подбросил до Сан-Франциско. Мы приземлились
