хватало и того, что Теодора – его жена и принадлежит ему одному, навек. Он смотрел на обручальное кольцо, прикасался к серой шерстяной повязке на шее, и это его успокаивало.
И все же как-то ночью, жаркой, почти душной, Теодора заговорила…
Они покинули спальню после объятий, ища прохлады на причале. Над озером кружило множество светлячков, образуя изменчивые созвездия. И вот тогда вдалеке, на другом берегу, они услышали волков. Этот вой доставил Анну огромную радость, и он торжествующе рассмеялся.
– Они вас зовут, а вы здесь! Ревнуют, что вы предпочли им человека!
Но Теодора не засмеялась с ним вместе. Наоборот, внезапно она посерьезнела.
– Правда, это они меня зовут. И однажды мне придется уйти к ним.
– Что вы такое говорите?
– Я не смогу навсегда остаться с человеком из крови и плоти. А вы не можете вечно жить с тенью.
– Теодора!
– Идемте, вернемся! Вернемся скорее!
***
В один из первых сентябрьских дней, направляясь в замок, Анн увидел нечто ужасающее: опавший лист! Только тут он осознал то, что доселе отказывался замечать: лето уходило. Дни стали короче, солнце – не таким палящим, вода в озере остыла и уже не позволяла им плавать вволю.
А на следующий день они встретили паломника. Это случилось после обеда. С утра все заволокло туманом. Супруги отказались от своего каждодневного купания и отправились покататься на Безотрадном: он – сидя в седле, она – сзади, боком, крепко обхватив его руками. Оба были серьезны и молчаливы. Подобно сновидцам, чувствующим сквозь забытье близящееся пробуждение, они сознавали, что их волшебная греза вот-вот развеется.
С дороги, сквозь туман, долетел чей-то голос. Невидимый путник пел:
Где благородный дофин,
Что с королевством сталось?
Орлеан, Божанси, Вандом да Клери —
Вот и все, что осталось…
Анн резко остановил Безотрадного и соскочил на землю. Этот человек был французом. Что он тут делает? И что это за песня с такими ужасными словами?
Анн столкнулся с путником почти нос к носу. На том было бурое рубище, напоминающее его собственное, голову прикрывал капюшон. Странник был молод.
– Кто вы? Куда держите путь?
– Бедный паломник, иду в Иерусалим и еще так далек от своей цели! А вы сами кто будете? Вы тоже из французского королевства?
Анн объяснил в двух словах, потом спросил с беспокойством:
– А что творится в нашем королевстве? Что это за великие несчастья, о которых вы пели?
– Увы, самые печальные из всех! Англичане повсюду, они уже добрались до Луары. Если перейдут и ее, с дофином будет покончено! Я сам из Орлеана. Когда уходил, они как раз собирались осадить город.
– Боже!
– Храбрый род герцогов Орлеанских теперь – последняя опора Франции. Жан Бастард, который его возглавил с тех пор, как все законные отпрыски герцога погибли или оказались в плену, взялся за оружие. Я его хорошо знаю. Если бы вы видели, какой это благородный человек! Но что он сможет один против стольких противников?
Анн почувствовал, как его пронзила нестерпимая боль. О да, он все это знал. Ведь этот «храбрый род», как назвал герцогов Орлеанских незнакомый паломник, был ему не чужой. А Жана, Бастарда Орлеанского, Анн хорошо знал. Ведь Жан – его крестный отец, а крестная мать – не кто иная, как Бонна Орлеанская, жена несчастного герцога Карла, томящегося в плену в Лондоне. Теперь они все в опасности, в трудах, а он – в тысяче лье оттуда, упивается счастьем на берегу озера… Как властно Бог напомнил ему о себе, как громок глас Господень, как настоятельно повеление!
Паломник, видя, что Анн молчит, решил, что это знак осуждения, и захотел оправдаться:
– Вы, небось, думаете, почему такой молодой человек, как я, не остался воевать…
Он откинул капюшон и показал тонзуру.
– Я священник. Единственный способ для меня помочь несчастной моей стране – это паломничество ко Гробу Христову. Только там у моей молитвы будет достаточно силы, чтобы спасти королевство французское.
Анн вдруг заметил, что Теодора исчезла. Он вскрикнул, вскочил на Безотрадного и бросился за нею. Он долго искал Теодору на дороге, но не нашел. Анн доскакал до самого берега озера, беспрестанно окликая:
– Теодора!
