вы с Лейк общались как можно меньше.
– Конечно, я полностью с вами согласен, – быстро отвечает он.
– Я работаю в ночную смену, утром сплю. Если ты сможешь отвозить их в школу, то Лейк или я будем забирать их. А они уже сами решат, к кому домой идти. По-моему, им нравится бегать туда-сюда.
– Отличный вариант! Большое вам спасибо!
– Твой брат – хороший парнишка, Уилл.
– Джулия, я буду только рад… Я не видел Колдера таким счастливым с тех пор, как… – Он осекся и не закончил фразу. – Джулия, вы собираетесь обсуждать эту проблему в школе? Я пойму, если вы примете такое решение, просто мне хотелось бы подготовиться к разговору заранее…
– Сейчас между вами нет ничего такого, о чем мне пришлось бы сообщить? Или есть? – спрашивает она, переводя взгляд с него на меня.
– Нет! Клянусь! – быстро отвечаю я, надеясь, что Уилл взглянет на меня и поймет, что я чувствую себя виноватой. Но он даже не смотрит в мою сторону.
Как только он закрывает за нами дверь, я наконец срываюсь.
– Как ты могла?! – кричу я. – Даже не дала мне самой все объяснить!
Я бросаюсь через дорогу, не оглядываясь, влетаю в дом и запираюсь в своей комнате, не собираясь выходить, пока мама не уйдет на работу.
– Лейкен, у нас есть сухой лимонад? – Кел стоит в дверях весь в снегу.
Обычно он задает задачки посложнее, поэтому я достаю из шкафчика пакетик виноградного «Кул-эйда» и протягиваю ему, даже не спрашивая, зачем он ему понадобился.
– Нет, фиолетовый не подойдет, надо красный, – заявляет он.
Я забираю у него фиолетовый пакетик и приношу красный.
– Спасибо! – бросает Кел и исчезает за дверью.
Я беру тряпку и вытираю лужи в прихожей. Еще и девяти утра нет, а Кел и Колдер уже больше двух часов бесятся в снегу. Я сажусь за барную стойку и допиваю свой кофе, разглядывая груду вредной еды, которую мне уже и есть-то не хочется. Мама пришла домой в полвосьмого утра, залезла под одеяло и наверняка не встанет часов до двух дня. Я все еще злюсь на нее и не имею никакого желания продолжать вчерашний разговор, а значит, у меня есть еще пять часов, после чего придется уйти к себе в комнату. Беру со стойки первый попавшийся диск и пакет шоколадных конфет, хотя аппетита у меня совсем нет. Если кто и может отвлечь меня от мыслей об Уилле, то разве что Джонни Депп.
В середине фильма в дом влетает Кел, хватает меня за руку и тащит на улицу.
– Кел, прекрати! Я не пойду!
– Ну пожалуйста! Всего на минутку! Ты просто обязана посмотреть, какого мы слепили снеговика!
– Ладно… Подожди, я хоть сапоги надену…
Едва дождавшись, пока я натяну сапоги, он снова хватает меня за руку и вытаскивает на улицу. Я безропотно подчиняюсь, прикрывая глаза рукой от слепящего солнца, отражающегося от снега.
– Вот, смотри! – раздается голос Колдера, но обращается он не ко мне.
Колдер тащит к нам во двор старшего брата, точно так же, как Кел вытащил меня. Нас заводят за джип, ставят в нескольких сантиметрах друг от друга и ждут, что мы скажем об их шедевре.
Теперь я понимаю, зачем им понадобился красный «Кул-эйд»: перед нами, сразу за джипом, лежит мертвый снеговик. Глаза сделаны из сучков, выражение лица жутковатое. Две тоненькие веточки, изображающие руки, лежат рядом, одна из них наполовину засунута под заднее колесо моей машины. По голове и шее стекают две красные струйки «Кул-эйда», растекающиеся огромным ярко-красным пятном на метр вокруг пострадавшего.
– Он попал в жуткую аварию, – серьезно говорит Кел, и они с Колдером начинают хохотать как ненормальные.
Мы с Уиллом смотрим друг на друга, и он мне улыбается! Впервые за целую неделю!
– Ничего себе! Пойду схожу за фотоаппаратом! – говорит он.
– Я тоже, – улыбаюсь я и иду в дом.
