достаю скребок и начинаю чистить заиндевевшие окна.
– Не открывают! Наверно, еще спят! – кричит подбежавший к машине Кел.
Ну вот! Я отдаю скребок Келу, велю ему сесть в машину и иду к дому Уилла. В парадную дверь Кел уже стучался, поэтому я обхожу дом с той стороны, где находятся спальни. Какая из них принадлежит Уиллу, я не знаю, поэтому стучу во все три окна, чтобы разбудить хоть кого-нибудь.
Выйдя обратно во двор, я слышу, как открывается входная дверь, оборачиваюсь и вижу Уилла. Он стоит на крыльце, прикрывая глаза рукой от яркого солнца. Он без рубашки! Мои руки однажды гладили это тело, думаю я и заставляю себя отвернуться.
– Ночью вырубали электричество, мы проспали, – говорю я.
«Мы» звучит странно, как будто я намекаю на то, что мы – команда.
– Что? – хрипло спрашивает он, растирая лицо руками. – Сколько времени?
– Почти восемь.
– Черт! – тут же просыпается он. – У меня же в восемь собрание! – выпаливает он и исчезает в доме, оставив дверь открытой.
Я заглядываю в дом, но не решаюсь переступить порог.
– Хочешь, я отвезу Колдера в школу?
– А ты можешь? Тебе несложно? Ты не против? – в панике спрашивает он, уже успев нацепить галстук, но так и не надев рубашку.
– Не против. Где его комната? Пойду разбужу его.
– Ой, спасибо. Это было бы прекрасно. Первая слева по коридору. Спасибо.
Он снова исчезает в одной из комнат. Я захожу к Колдеру и трясу его за плечо:
– Колдер, вставай! Сегодня в школу отвезу тебя я! Одевайся скорее!
Я помогаю ему одеться. Уилл тем временем мечется туда-сюда по дому. Вскоре хлопает наконец входная дверь, потом дверца машины, и он уезжает. Он уезжает, а я остаюсь в его доме – странное ощущение.
– Готов, приятель?
– Я есть хочу.
– А ну да, еда… погоди-ка…
Я исследую содержимое шкафчиков на кухне Уилла. Все сыпучие продукты аккуратно разложены по банкам с этикетками. У них огромное количество сортов пасты – наверное, потому, что ее легко приготовить. Везде чистота и порядок. Совсем не похоже на дом, где живет парень двадцати одного года от роду. Я нахожу упаковку печенья с мармеладной начинкой и беру две штуки – для Кела и для Колдера.
На первый урок я опаздываю на полчаса, поэтому решаю посидеть до перемены в джипе. Ничего себе, прогуливаю уже второй раз за два дня – да я становлюсь настоящей бунтаркой!
Вторым уроком у нас история, я сажусь на свое место, и сзади тут же раздается шепот Эдди:
– Ты что это, без меня математику прогуливаешь? – Я оборачиваюсь, и Эдди понимающе надувает губы. – А-а-а, так ты проспала!
Конечно, я же ненакрашена! Да еще и ничего с собой не взяла… Эдди достает из сумочки косметичку и протягивает мне, как будто мысли мои читает. Вот, значит, что такое лучшая подруга…
– О, моя спасительница! – восклицаю я, отворачиваюсь, достаю помаду, тушь, зеркальце, быстро крашусь и отдаю ей косметичку.
Перед началом третьего урока Уилл смотрит на меня и беззвучно произносит «спасибо!». Я улыбаюсь и пожимаю плечами: мол, ничего особенного, мне несложно. Эдди толкает меня в плечо, проходя мимо, чтобы я знала: она все видела.
Глядя на Уилла, ни за что не скажешь, что утром он собрался минуты за три, не больше: идеально отглаженные черные брюки, аккуратно заправленная рубашка. Но вот галстук… о господи, что у него с галстуком! Я не могу сдержаться и смеюсь, он оборачивается и смотрит на меня. Наверное, с утра не заметил, что надел галстук раньше рубашки! Я дотрагиваюсь до воротника своей рубашки и многозначительно поднимаю брови. Он опускает взгляд, нащупывает под рубашкой галстук, смеется и,
