Возможно, так и будет, но герои — люди редкой породы. В последней главе мы познакомимся с ними поближе.
Поэтому я предлагаю на время отложить в сторону эти психологические защиты и поверить: то, что делали обычные испытуемые в ходе этих экспериментов, на их месте могли бы сделать и вы. По крайней мере, пожалуйста, согласитесь, что вы не знаете, смогли бы устоять против искушения и не поступить так, как поступали обычные участники этих исследований, если бы оказались на их месте, в таких же обстоятельствах. Я прошу вас помнить о том, что сказал заключенный Клей-416, борец против сосисок, в интервью после эксперимента, в разговоре со своим мучителем, охранником Джоном Уэйном. Тот спросил: «Каким охранником ты был бы, если бы оказался на моем месте?», и Клей честно ответил: «Я не знаю».
Только признавая, что все мы подвержены действию одних и тех же динамических сил, что смирение предпочтительнее необоснованной гордости, можно осознать собственную уязвимость для сил ситуации. В связи с этим можно вспомнить прекрасные слова Джона Донна о нашей общей взаимосвязанности и взаимозависимости:
«…Все человечество — создание одного автора, оно есть единый том, и со смертью каждого из нас не вырывают из книги соответствующую главу, но переводят ее на другой язык, и перевод тот лучше оригинала; так каждой главе суждено быть переведенной в свой черед… и подобно тому, как колокол, звонящий к началу службы, зовет не только священника, но и паству, этот колокол зовет всех нас… Нет человека, что был бы сам по себе… Смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем человечеством. А потому никогда не посылай узнать, по ком звонит колокол, он звонит и по тебе[255]».
Социальный психолог Соломон Аш[256] считал, что американцы склонны действовать самостоятельно, даже если большинство других людей видит мир иначе. Истинный конформизм возникает в том случае, когда группа ставит под сомнение базовое восприятие и убеждения человека, например, утверждает, что А — это Б, хотя совершенно очевидно, что это не так. В таких обстоятельствах, предположил Аш, очень немногие люди уступят мнению группы; большинство устоит перед групповым давлением, даже очень сильным, если оно очевидным образом не соответствует реальности.
Что же на самом деле происходит, когда люди сталкиваются с социальной реальностью, которая противоречит их базовому восприятию мира? Чтобы разобраться в этом, я хочу попросить вас поставить себя на место участника эксперимента.
Вас пригласили участвовать в исследовании зрительного восприятия. Для начала вас просят оценить сравнительную длину линий. Вам показывают карточки, где нарисованы три линии разной длины, и просят вслух сказать, какая из этих трех линий той же длины, что и линия на другой карточке. Одна из линий короче, другая длиннее, а третья — точно такой же длины, что и линия, о которой вас спрашивают. Это совсем несложная задача. Вы редко ошибаетесь, как и большинство других испытуемых (меньше, чем в одном проценте проб). Но вы не единственный участник исследования; вместе с вами, в одной группе, его проходят еще семь человек, вы — восьмой. Сначала ваши ответы такие же, как и у других, — и все они правильные. Но скоро начинается что-то странное. В некоторых пробах каждый из членов вашей группы по очереди говорит, что самая длинная линия — той же длины, что средняя, или что короткая линия — той же длины, что средняя. (Вам неизвестно, что семеро остальных — члены исследовательской группы Аша, они получили инструкцию в один голос давать неправильные ответы во время определенных «критических» проб.) Когда приходит ваша очередь, все они смотрят на вас, а вы смотрите на карточку с тремя линиями. Вы видите, что они ошибаются, но говорите ли вы об этом? Вы следуете своей точке зрения и говорите то, что считаете правильным, или соглашаетесь с тем, что считают правильным все остальные? Вы сталкиваетесь с таким давлением группы в 12 из 18 проб: 12 раз члены группы дают неправильные ответы,
