тоже сгорел в этом огне.
– Папа, я не смогу быть счастливым, если оставлю тебя томиться здесь.
Он ухмыляется:
– Томиться?
Я улыбаюсь:
– Школа права расширила мой словарный запас.
Он собирается что-то сказать, но замолкает.
– Что? – спрашиваю я.
– Хотел сказать, что гордился тобой и до того, как ты пошел в школу права. Когда ты был еще маленьким, ты всегда был доволен собой. Ты делал, что хотел, не оглядываясь на весь этот проклятый мир. Я всегда гордился, что в тебе есть эта жилка. Меня всегда восхищали такая уверенность и самодостаточность.
Чувствую, от накала эмоций у меня перехватывает дыхание – горло будто в кулаке сжали. Думаю, никогда нельзя достичь такого возраста, когда не будешь с трепетом ждать отцовского одобрения. По крайней мере, я еще недостаточно стар для этого.
– Кэш, я прошу тебя, не позволяй этой своей упертости принимать решения за тебя. Брось, пусть все идет своим чередом. Если тебе нравится эта девушка, иди к ней и сделай ее счастливой. Обеспечь ей безопасность. Огради ее от всего этого. Начни с чистого листа. Если ты любишь ее хотя бы вполовину так, как я любил твою мать, у вас будет хорошая жизнь. А я только этого тебе и желаю.
– Ого. Я не говорил, что люблю ее.
Отец улыбается мне:
– Тебе и не нужно было.
37
Оливия
Утром в пятницу встаю под душ. Чувствую себя жалкой и ничтожной: это отвратительно – не мыться всю неделю.
Но сегодня я решила: хватит упиваться жалостью к себе. Достаточно я провалялась на диване. Пора браться за дело. На выходные я еду домой. С дороги позвоню Тэду и спрошу, нельзя ли поработать хотя бы одну смену. После этого подумаю, что делать с остальными… делами… по возвращении.
Одна мысль о возвращении в Атланту, о Кэше и Мариссе, о колледже и… всей избыточности жизни… Я выбрасываю ее из головы в честь выходных, которые проведу в знакомом окружении. В покое. В безопасности.
Безопасность. Никогда не думала, что когда-нибудь мне придется использовать это слово в буквальном смысле.
Кладу в сумку все самое необходимое и, выйдя из дома, запираю за собой дверь. Марисса в отъезде, а Кэш/Нэш скрылся из виду, так что я чувствую себя абсолютно не связанной с этим городом. С жизнью в нем. С этим домом. Сейчас я вообще не чувствую, что это мой дом. Скорее, он представляется мне тюрьмой, где заперты ложь и сердечная мука. Единственное место, которое я ощущаю домом, – это то, куда направляюсь.
По пути звоню отцу и Джинджер. Джин настолько добра, что предлагает мне одну из своих смен, и я с радостью соглашаюсь. Это будет сегодня вечером, – наверное, это хорошо. Я сразу окунусь в дела с головой. А завтра снова поеду искать ягнят, хотя в этом нет необходимости. Просто будет здорово не сидеть дома, а поехать куда-нибудь и заняться делом, которое отвлечет меня от мыслей, переживаний, желаний.
– Привет, Панк, – встречает меня отец, когда я вхожу в дом.
