Кэш смотрит на меня так, будто хочет раздеть прямо здесь и сейчас – в пустом баре с приглушенным светом и мягкой музыкой. И какая-то маленькая часть меня желает, чтобы именно это он и сделал.
Я фыркаю.
О мой бог, я фыркаю!
– Едва ли.
– Да, ты просто так говоришь, но я могу побиться об заклад, ты окрутишь любого парня, какого захочешь. – Обсуждая меня, он склоняет голову набок. Такое чувство, будто он взвешивает меня, оценивает. – Но может быть, ты себя плохо знаешь?
– Я… я… не понимаю, о чем ты, – говорю и ненавижу себя за то, что голос звучит так, будто я задыхаюсь. Кэш не должен знать, как он на меня действует.
– Хм, – вот все, что произнес Кэш. Еще несколько секунд он пытается просчитать меня, а потом улыбается. Это вежливая улыбка, которая говорит, что он возвращается к делам. Ну, по крайней мере настолько, насколько он был ими занят. – Итак, прослушивание. Можешь выйти на смену завтра вечером?
Противно отпрашиваться у Тэда, но я не хочу увольняться, пока не получу работу здесь. Так что остается одно из двух: или звонить Тэду, или пустить по ветру это прослушивание. Выбор невелик.
– Конечно. В каком часу мне надо быть здесь?
– В семь. Тогда Тарин успеет показать тебе все до открытия в девять.
– Звучит хорошо, – кивая, говорю я. Тишина растягивается между нами, я не знаю, на что решиться. – Что ж, думаю, я лучше пойду, чтобы ты мог вернуться к работе.
– Ты не хочешь спросить насчет денег? Нэш говорил, одна из причин в этом.
Вот дерьмо! Надо же так лопухнуться, забыла спросить про оплату!
Чувствую, как краснею. Молюсь, чтобы тут было достаточно темно, пусть Кэш не заметит, а если заметит, пусть отнесет это на счет того, что мне неудобно говорить о деньгах.
– Да, это так.
– Как насчет двух долларов в час сверх того, что платит тебе нынешний работодатель?
У меня едва не отваливается челюсть.
– Ты даже не хочешь узнать для начала, сколько мне платят?
Кэш морщится:
– Не-а. Я чувствую, что ты этого стоишь.
– Не дави на меня, – бурчу я.
Он снова смеется:
– О, здесь будет много давления. Тебя это не беспокоит? В выходные тут полно народа.
Я хочу сказать ему, что уже была здесь, но тогда он может вспомнить, как я его раздевала. Ни к чему это.
Слишком поздно.
– Ты видела только то, что наверху, – говорит Кэш и подмигивает.
Надо было думать, что мне отсюда не уйти без намека на тот вечер.
– Можем мы забыть, что это вообще было?
Лицо Кэша расплывается в дьявольской улыбке.
– Ни за что в жизни. – Он начинает уходить назад – от меня, от входа в бар. – Увидимся завтра вечером. В семь часов.
– Мне надеть что-нибудь особенное? Или…
– Я пришлю кое-что тебе на дом. Размер шестой?
Почему-то осознание того, насколько точно он измерил меня взглядом – даже размер одежды определил, – вызывает жар во всех частях тела, где я вроде не должна его чувствовать.
– Да.
Кэш снова подмигивает, потом разворачивается и исчезает за едва видимой дверью позади барной стойки.
