тем обрывкам вашего разговора, которые я невольно услышал, вы человек, интересующийся теми же вопросами, что и я. Правда, насколько я успел понять, мы с вами стоим на диаметрально противоположных позициях, научные оппоненты, так сказать. Вы утверждаете, что мир плоский, как лист фанеры…
— Не бывает бесконечных листов фанеры, — перебил Макс.
— А я и не утверждаю, что ваш мир конечен, — живо подхватил Теодор. — Я этого просто не знаю, мои интересы, так сказать, более практические. Однако конечен он или бесконечен, мир — ваш мир — представляет собой колоссальную плоскость с наложенными на нее природными неровностями рельефа, так?
— Ну… так.
— А тот мир, из которого я прибыл сюда, все-таки шарообразен в первом приближении. Скажу более: в моем мире существуют и другие шары, они называются планетами. Могу продолжить: существует множество миров, или вселенных, и в большинстве из них люди живут на шарообразной, а не плоской поверхности. Они рождаются, растут, взрослеют, стареют и умирают — умирают, к сожалению, навсегда. Ваш мир — редчайшая аномалия.
Теперь Макс уже не сомневался, что Теодор — истинный новоприбывший. Правда, с идеей о множественности вселенных Макс пока не сталкивался. Два мира еще так-сяк, — но множество?..
— И что же в вашем мире происходит с человеком после смерти? — спросил он.
Теодор рассмеялся.
— Насчет души, или бестелесной субстанции, существуют разные версии. Но тело, увы, не восстанавливается. Чаще всего его либо сжигают, либо дают ему сгнить в земле.
Фу, подумал Макс. Какая мерзость! К счастью, это всего лишь бред новоприбывшего. Ничего, сейчас я его осажу…
— Видите ли, — мягко сказал он, — нечто подобное я уже слышал. К сожалению, все эти утверждения оказались голословными. Быть может, вы сможете представить доказательства?
— С удовольствием! — кивнул Теодор. — С чего начнем?
— С чего хотите.
— Тогда взгляните на это.
В руки Максу лег прямоугольный кусок тонкого картона. Цветной дагерротипный снимок отличался отменным качеством. На снимке были изображены Макс и Теодор крупным планом. За ними стеной стояла зелень — не то запущенный сад, не то лесные заросли.
— Дело в том, что мы давно знакомы, — сказал Теодор. — Вы Макс Дитер Штейнгарт из города Гейдельберга. Это я прозвал вас гейдельбергским человеком. Вы смеялись, у вас когда-то было неплохое для немца чувство юмора… Не скажу, что мы были лучшими друзьями, но хорошими приятелями — были. Снимок сделан в нашем мире. Он и ваш мир, ваш родной мир.
Макс молчал, разглядывая фотографию.
— Что же вы не спрашиваете, как вы здесь оказались? — чуть помедлив и не дождавшись ответа, продолжал Теодор. — Спешу вас успокоить: никаких преступлений, никаких ссылок. Вы сами поместили себя сюда на некоторый срок. Вы мечтали об обновлении, о повышении ваших профессиональных качеств — и ушли, никого не спросясь. Руководство было недовольно, но на время смирилось. А теперь оно послало меня, чтобы я вытащил вас отсюда. Мера необходимая, поскольку вы не помните сами себя…
Макс постоял в обалдении. Потом вернул снимок Теодору.
— Фальшивка.
— Да ну? Такого качества? У вас умеют это делать? А что вы скажете насчет этого? — Вынув из внутреннего кармана небольшую изящную коробочку с маленькими кнопками, он продемонстрировал ее Максу. — Это мобильный телефон. В вашем мире он, конечно, работать не станет, а в Центруме и вовсе пропадет, если не принять специальных мер, но вот в моем…
— Ах, не станет работать? — саркастически осведомился пришедший в себя и уловивший главное Макс. — Я почему-то так и думал. Имитация. Фокус-покус. И потом, мир велик, мало ли где что делают… Не пойму, зачем вам понадобилось меня разыгрывать?
