— Родион — видел? — тихо спросил Сергей.
— А ты и не знал, что в комнатах стоят скрытые камеры? Ну вот, теперь знаешь.
Алена перестала осматривать стеллажи и начала с интересом прислушиваться. Сергей шагнул вперед.
— Значит… это был тактический прием? Все средства хороши, да? И ты… ты думаешь, Родион поверит, что ты забыла о своем Максе?
— Поверить, может, и не поверит, — рассудительно ответила Ева, — но на какое-то время расслабится. Уж во всяком случае до позднего утра. Я его знаю. Сережа, ты не должен злиться. Ты очень хороший, и если бы не Макс… ты понимаешь? Я перед ним в долгу, я должна его спасти. Вот такая я сука, на что угодно пойду ради него. Хочешь ударить меня — ударь, Сережа, только помоги…
Не было сил злиться на нее. И вообще не было сил.
Всюду обман! Каждая сволочь только и мечтает найти подходящего лопоухого дурака и поманипулировать им. Влюбленные женщины — не исключение.
— Помоги мне, Сережа…
Раздраженно дернув плечом, Сергей стряхнул руку Евы.
— Ну хочешь, я на колени встану? Вдвоем с Аленой у нас в Сургане нет шансов — втроем они уже есть. Тебе и делать-то почти ничего не надо будет, только открыть Проход, если что… Урино-проводник и стриптиз-проводник — это не команда. Без тебя мы никуда не годимся, не сможем рисковать…
Сергей молчал, тупо уставившись в одну точку.
— Сережа…
— Мы идем куда-нибудь или не идем? — нетерпеливо спросила Алена.
Ева сделала ей знак молчать.
— Сережа, ну что у нас с тобой могло бы получиться, а? Ты подумай. Мы такие разные, и потом, я старше тебя… Это был эпизод, просто кусочек жизни. Скажу честно, мне будет приятно о нем вспоминать. Подумай о Тигране, о Грише… они ждут. Подумай о Федоре, ты не знал его, но ведь он погиб ради Макса. Значит, есть смысл во всем этом? Ну прости…
…Нет, я все-таки дурак, думал Сергей во время пробежки впотьмах под ливнем. Дурак, ругал он себя, промокнув до костей в овраге с ручьем, превратившимся в бурный поток. Дурак, говорил он себе, ползя в грязи. И уж совсем ни во что не ставил себя, напрягая все силы, чтобы перекусить огромными кусачками стальные прутья в русле ручья под забором. Стонал, шепотом матерился — и перекусил.
И тогда завыла сирена.
Поезда в пределах Сургана ходили по расписанию, и притом именно ходили, а не тащились, будто увечные. В окне вагона так и мелькали холмы, аккуратные рощицы, чистенькие деревни и хорошо обработанные поля, иногда небольшие, а порой и до горизонта. Макс почему-то был уверен, что на доброй половине этих полей зреет рапс. Попадались и городки, издали заметные по дыму из фабричных труб.
Остановки случались редко и были непродолжительны. Несомненно, сурганские паровозы, тянущие пассажирские поезда, были снабжены конденсаторами пара. Не ахти какое усовершенствование, оннельские паровозы в большинстве своем были такими же, но у здешних локомотивов конденсаторы, похоже, не текли, и паровоз запросто мог пробежать свою дистанцию пути без частых промежуточных заправок водой.
Вообще всюду был виден порядок и радовал глаз. Что-то полузабытое, из детства… Макс напрягся, готовясь выжать максимум из ожидаемого проблеска памяти — и не дождался проблеска. Досадно, но закономерно… В таких случаях напрягаться вредно. Вспомнить — это ведь не выжать над головой штангу, это совсем другое.
Он стеснялся своих обносков и исходившего от них запаха масла. Другие пассажиры, тоже одетые, мягко говоря, не роскошно, но зато более опрятно, поглядывали на него с брезгливой неприязнью, а кондуктор потребовал предъявить не только билет, но и документ о регистрации. Узрев направление — козырнул и отстал. На Макса продолжали коситься с неодобрением, но никто не сказал худого слова. По- видимому, население Сургана отличалось не только трудолюбием и аккуратностью, но и
