свою, мы — свою. Да и не делала ты последнее время никакой работы для «фирмы». Операция по поиску Макса — чистая самодеятельность проводников. Вы ведь люди, а не просто рабочая сила. А кто удрал с территории вопреки запрету руководства? Кто угнал полицейскую машину?
— Ты тоже участвовала, — напомнил Сергей.
— Еще бы! Но «фирмы» больше нет. Вам бы следовало радоваться, что вы у нас, что Аркадий или Родион не успели подставить вас по-крупному ради своих делишек… Вот кого мне нисколько не жаль — Аркадия и Родиона!
— Ты еще скажи, что тебе нас жаль! — фыркнула Ева.
— Вас? — удивилась Алена. — А чего вас жалеть? Вы оба знали, на что идете, — это раз. Операция с самого начала была по сути нашей — это два. Так что претензий к вам у погранслужбы нет. Ну разве что к тебе — за прошлые дела… Впрочем, по масштабам этого дела прошлые твои подвиги с контрабандой — мелочь.
Так, подумал Сергей. Сейчас последует предложение.
И не ошибся.
— Что думаете дальше делать? — осведомилась Алена.
— Это от нас зависит? — хмуро спросила Ева.
— В первую очередь от вас. Ты в курсе, что среди пограничников процентов десять бывших контрабандистов?
— Так много?
— Так мало! А среди нас, особистов, их еще больше — процентов около тридцати. Так, Кирилл Денисович?
— Примерно, — кивнул тот, скребя за ухом.
— А знаете почему? — спросила Алена. — Вижу, не знаете. Так я отвечу: потому что контрабандист контрабандисту рознь. Одного интересует исключительно нажива, другому хочется не только прибыли, но и щекотки нервов, а третьему просто любопытно. Первых больше, чем вторых, и гораздо больше, чем третьих. Дай жадному заработать без риска — он в Центрум и не полезет, дурной он, что ли? Ведь там убить могут. Таковы почти все руководители шаек и «фирм», таковы же многие рядовые контрабандисты. Легко понять, что мы с ними не церемонимся. Человеческий материал этого сорта нас не интересует.
У Евы дернулись губы, но она смолчала. Молчал и Сергей — ждал, что еще скажет Алена.
А та, весело тряхнув хвостом светлых волос из-под неизменного кепи, продолжала:
— Зато нас очень интересуют другие — те, кто в контрабандистах скорее случайно, чем по душевной склонности. Те, кому интересен Центрум. Те, кто готов рискнуть, просто чтобы жизнь не была пресной. Из таких как раз и получаются лучшие пограничники…
— Ага, — кисло сказал Сергей, — знакомо. Ванька Каин.
— Или Франсуа-Эжен Видок. Ты понял. Но есть разница: тем уголовникам светила минимум пожизненная каторга. Их не убеждали словами, им тупо предложили выбор.
— Можно подумать, что ты была при этом, — фыркнула Ева.
— Не была, но догадаться нетрудно. Полиция имела что им предъявить. У нас с вами ситуация другая. Вы оба находитесь в Центруме незаконно, это так, но все же в рамках нашей операции. Ты, Сергей, вообще еще не пронес в Цен-трум никакой контрабанды. С тобой, Ева, вопрос сложнее. Всякую другую мы могли бы даже отпустить, будучи уверенными, что она больше не сунет нос в Центрум, — но ты ведь сунешь?
— Даже не сомневайся.
— Поэтому мы предлагаем тебе — и Сергею, конечно, — быть с нами. Деньги примерно те же, риск — у особистов — примерно тот же. Но главное — ощущение причастности к великому делу… Что, слишком пафосно звучит? А я не постесняюсь повторить: ощущение дела, а не делишек!
— Это какого же? — с глумливой усмешкой спросила Ева. — Торговцев обирать?
Сергей посмотрел на нее с опаской. Ни черта она не боялась. Одновременно Алена и Кирилл Денисович обменялись взглядами. Чесоточный проводник вздохнул и развел руками — безнадежно, мол. Но Алена так не думала.
