Попытаться сбить полицейского с ног и удрать?
В здании не один полицейский. Поймают. А если какое-нибудь чудо поможет с боем вырваться из тюрьмы, то с того не легче — устроят облаву и все равно поймают еще в городской черте.
Зарешеченная дверь. Скрежет несмазанного замка. Макс представлял себе тюрьму именно так: решетка, а за ней скучнейшего вида коридор с каменными стенами, выкрашенными в грязно-зеленый цвет, и двери камер.
За спиной вновь проскрежетал замок. Надзиратель топал и сопел.
— Стоять, — раздалось сзади спустя небольшое время. — Лицом к стене.
Макс послушно выполнил команду.
Лязгнул еще один замок.
— Пошел.
Наверное, здесь полагалось выполнять команды проворнее — хороший тычок в спину буквально вбил Макса в камеру.
Там было очень жарко. На койках сидели трое. Двое были голы по пояс, третий носил на волосатом торсе нечто вроде грязной, насквозь пропитанной потом майки. Воняло парашей. Три пары глаз с жестким прищуром уставились на Макса. Это не помешало одному из сидевших обратиться с каким-то вопросом к конвойному. Макс уловил только «эй, начальник», а дальше было непонятно. Откуда жителю Гомеостата знать, что такое воровская феня Оннели?
Надзиратель не ответил. Захлопнулась дверь, вновь лязгнул замок.
Макс сел на свободную койку. Теперь глаза «серьезных» просто буравили его: кто, мол, таков, что позволяет себе не соблюдать тюремных обычаев? И Макс это понял.
Было бы еще неплохо знать, каковы они, местные тюремные обычаи.
— Я иностранец, — сказал он, ни на секунду не веря, что это поможет.
Последовала короткая непонятная реплика.
— Не понимаю. — Макс развел руками.
— Не понимает, — уже на чистом оннельском сказал один и сокрушенно покачал головой. — Ай-ай-ай. Такой приличный с виду господин, а не понимает. Как нехорошо!
— Господину, наверное, жарко, — участливо поддержал второй. — Господину хочется раздеться.
— И принять ванну, — добавил третий, покосившись на парашу в углу.
— Надо помочь, — подытожил первый, принимая вертикальное положение. — Слышь, мил-человек, ты встань, встань… Вот так, вот и молодец. Позволь тебе помочь… снять одежку, хе-хе. Жарковато нынче…
Макс брезгливо отвел его руку — и сейчас же получил жестокий удар в солнечное сплетение.
Странно: совсем не было боли. Встречая удар, тело само отреагировало как надо. И вдруг все замелькало, но замелькало осмысленно: оторопевшая физиономия, волосатая рука в удобном для захвата положении, шершавая стена, куда спустя мгновение должна воткнуться голова противника, еще двое, начавшие движение, собирающиеся напасть, по их мнению, стремительно, а на самом деле медленно и неловко… Еще захват, еще бросок — в стену. Третьему — подсечка и помочь упасть. Добавить в мозжечок, чтобы отключился. Проверить первого и второго — не надо ли им того же?.. Нет, не надо. Всё.
В великом изумлении Макс посмотрел на распластанные тела «серьезных», затем на свои руки. Потом на ноги. Подвигал шеей. Интересное дело… Точнее, интересное тело: работает само, без участия сознания. И как умело работает!
Макс обессиленно опустился на койку. Стало нехорошо, и он, зажмурившись, помотал головой. Помогло: дурнота отступила. Все равно ничего не понятно…
Мысли метались, как угорелые. Прошло какое-то время, прежде чем они замедлились, позволяя облечь себя хоть в какие-то формулировки.
Разве обыкновенный чиновник из транспортного департамента городского хозяйства может такое?
Только в мечтах.
