лучше. Ты, Ева, отличный парень.
— В том-то и проблема. — Сергею почудилось, что из грузового отделения послышался вздох.
— Все равно снимаю шляпу.
Впрочем, шляпы у Тиграна не было. Чтобы лысина не обгорела, он обвязал голову платком и время от времени скупо поливал его из фляжки.
Само собой, все это было сказано в первый час движения дрезины, когда Ева прикорнула в грузовом отделении, а Григорий работал как заведенный, пытаясь изгнать из крови алкоголь. Дрезина бежала ходко, давая, на глаз, километров до тридцати в час. Верстовые столбы возле узкоколейки отсутствовали как класс. Как ориентировались паровозные машинисты, понять было невозможно.
Наверное, знали наизусть все особенности ландшафта, не очень-то богатого на эти особенности…
И все же они попадались даже в ровной, на первый взгляд, степи. Надо было лишь присмотреться: там ложбинка, тут купы сухих кустов, вдали не то холм, не то курган, а еще дальше вроде бы даже развалины каких-то строений, давным-давно покинутых людьми… Один раз дрезина прогрохотала по стальному мосту, переброшенному через русло высохшей реки, и был еще карстовый провал — большая дыра посреди неглубокого грабена. Узкоколейка здесь делала крюк, обходя стороной опасное место.
— Когда-то в этих местах было неплохо… — Тигран успевал и качать рычаг, и зорко смотреть по сторонам, и поучать новичков. — Хороший был край, лесостепной. Скотоводство, а главное, нефть. Ее уже начали добывать, когда грянула «высокомолекулярная чума». Ну, а когда нефти не стало, пошли проседания почвы, карстование, вода под землю ушла… Климат изменился, жить стало невозможно. Людишки частью перемерли, частью ушли на север. Мало кто остался…
— Пограничники остались, — буркнул Григорий.
— Ну, эти-то конечно…
Прошел еще час, и Григорий выдохся. Его сменила проснувшаяся Ева.
— Все тихо? — осведомилась она, обтирая лицо влажной салфеткой.
— Пока тихо, — ответил Тигран.
— Ну и хорошо.
— Слишком хорошо — это совсем не хорошо. Тебе… никуда не надо?
— Пока нет.
— А вот это плохо. Может, водички попьешь?
— На такой жаре — что толку? — ответила Ева. — В пот уйдет. На крайний случай у нас есть Сергей.
— А я? — подала голос Алена.
— Ты что, перед патрулем стриптиз изобразишь? Не глупи. Устала?
— Еще чего!
Сергей в этом разговоре не участвовал. Во-первых, успел отмотать руки. Езда на дрезине напомнила ему переход через Канозеро на катамаране при встречном ветре. Правда, там бил в морду холодный дождь и вокруг было сколько угодно чистейшей пресной воды, а здесь все наоборот — но это уже частности. А во- вторых, он наконец понял, к какому типу проводников относится Ева, и посочувствовал ей. Обретать способности проводника лишь тогда, когда давление в мочевом пузыре превысит определенное значение и заставит переключиться некий триггер в мозгу — это… чересчур физиологично, что ли.
Да и попросту неудобно.
Надзиратель ушел. Возможно, побежал докладывать начальству о легкой победе новенького над «серьезными», а может, просто решил, что в камере не происходит ничего экстраординарного. Макс скоротал немного времени, подвергнув тщательному обыску распростертые тела, соломенные матрацы на железных койках и всевозможные укромные уголки. Что-то подсказало ему, что надо это сделать. Нашелся длиннейший остро заточенный кованый гвоздь из тех, какими сшивают бревна, кусок газеты и полотняный мешочек сушеной конопли. Заточку и наркотик Макс выбросил в крохотное оконце, а газету попробовал
